Нынешний дом лесника и двор стоят не на том месте, где был прежний, а несколько в стороне. Мы прошли по едва приметной, давно нехоженой тропинке к бывшей усадьбе Маника. Развалины поросли высоким бурьяном — разоренное и неожившее гнездовье… В двух-трех десятках шагов от него — могильный холм, обнесенный узловатыми жердями. Здесь похоронены все шестеро: Павел Константинович и Елизавета Николаевна с четырьмя внуками — Дориной, Николаем, Семеном и Федором. Их обугленные, изрешеченные фашистскими пулями тела похоронил сам лесник. Александр Иванович узнал о случившемся в тот же день — он увидел белый столб дыма над лесом и скорее сердцем, чем разумом, понял, что горит его дом…
От могилы Илья Григорьевич повел нас в лес, и мы снова с удивленным восхищением внимали бронзовому молчанию партизанского урочища. Шли мы к бывшему становищу тем самым путем, по которому пробирались в дни войны бойцы отряда Александрова и ходил к ним лесник.
— Командир отряда Виктор Александров и Александр Иванович Маник — два дорогих мне человека, — сказал Брынзей. — Первый по сути спас мне жизнь, другой стал мне свекром, он отец моей жены Натальи.
Но рассказ о том, как это произошло, мы услыхали, уже сидя на поваленном дубе у входа в партизанскую землянку… Нет, мы не оговорились: перед нами действительно была настоящая землянка. Годы, конечно, не сберегли ее в прежнем виде: посбивались ступеньки, поразмыло дождями насыпь сверху, но сами накаты из толстых бревен лежат нерушимо, — кажется, поработай часок-другой лопатой и, пожалуйста, живи в ней снова со всем партизанским комфортом…
Илье Григорьевичу Брынзею хорошо памятна эта землянка, — в нее когда-то привел Александров и сказал:
— Располагайся, как у себя дома…
А судьба у Ильи Григорьевича в годы войны сложилась нелегкая. В сорок четвертом насильно мобилизовали в румынскую армию. Отправили на фронт под Аккерман. Сбежал. Вернулся в родные места, а зайти в свой дом нельзя: дознаются жандармы — расстрел. Много дней скрывался то в пшенице, то в соломенных скирдах, пока однажды не попал к партизанам. Допрашивал Александров. Рассказал ему все начистоту и даже то, что Наталья Маник, дочь лесника, его невеста. Имя лесника послужило как бы паролем. Так в отряде Александрова прибавился еще один боец. Случилось это уже после того, как опустел домик лесника и Александр Маник с семьей переехал в Болчаны.
Пробыл в отряде Брынзей недолго. Однажды ночью вместе с двумя партизанами (все трое были дежурными) он отправился за водой к колодцу на лесной кордон. Водой в отряде запасались по ночам, и всегда водоносы благополучно возвращались на становище. Но на этот раз…