— На столе обе, — заглянул в комнату Филипп. — Ой, а куда она подевалась? Они же рядом были.
— Вилли! — громыхнул голос Анри, но вместо мальчишки в гостиную вошел Этьен.
— Спит он, не шумите, — шикнул на Анри. — Опять ведь всю ночь где-то бродил.
— Что-то мне в это не верится. Позволите убедиться, герцог?
— Прошу.
Дареаль сделал шаг в сторону, а мой муж поднялся по лестнице на второй этаж. Мы следовали за ним — количество любопытных росло. Под дверью прислушались, но внутри царила тишина. Анри кивнул нам — и резко распахнул дверь.
От пирожных осталась разве что половина коробки… А Вилли и его подельник попытались быстро стереть крем с губ.
— Куратор Синтер! — возмущенно воскликнул Фил. — Вы что здесь делаете?
— Услышал, что ты вернулся, и заглянул в гости, — ответил молодой смуглый мужчина. — А тут…
И выразительно покосился на коробку, в которой осталось штук семь пирожных в голубой и розовой глазури с сахарными цветами, которые казались почти что настоящими.
— Ой, Полли, ты замуж вышла? — подскочил Вилли. — Теперь вы и вовсе пахнете одинаково! Поздравляю!
И повис на нас с Анри. Вот как его ругать? Герцог Дареаль только махнул рукой и вышел из комнаты, поняв, что его сыну грозит не трепка, а максимум аллергия на сладкое. Анжела, посмеиваясь, поспешила за ним, а мы пригласили Вилли и негаданного гостя уничтожать остальные пирожные.
Оказалось, что даже полторы коробки сладостей могут стать настоящим пиром. Если Фил и Лиз ограничились скромными поздравлениями, а графиня Анжела снова расчувствовалась, то куратор Синтер, наставник Филиппа, говорить умел и, похоже, любил. Зато сразу стало весело. Мы хохотали так, что заболели животы. Забылся и Андре, и магистрат, и то, что уже завтра придется принимать какие-то решения. А раз уж все пришли в хорошее расположение духа, то Лиз послали за отцом. Свадьба все-таки, пусть и директор присутствует. Директор, как выяснилось, умел болтать не хуже подчиненного. И когда речь не шла о дорогих ему людях, оказался вполне приятным человеком. За разговорами не заметили, как за окнами наступила глубокая ночь, в коробке осталась одна корзиночка с лимонным кремом, а половина гостей уже дремала в креслах. Только Фила не было видно, но куда он подевался, не знала и искать не стала. Лиз же здесь — задремала на диванчике, значит, и Фил явится.
— Идем спать? — спросила мужа.
— Устала? — ласково коснулся он щеки.
— Немного. Разве бывает такое безграничное счастье, Анри?
— Я думал, что нет, — с улыбкой ответил он и вдруг подхватил меня на руки.
— Ты что делаешь? — зашипела я.