Она и не заметила, как забылась сном.
Агенты растеряно убрали пистолеты, а Том подобрался к Марине. Дима устало прикрыл глаза, даже не заметив остальных.
Подняв спутанные, требующие расчески волосы, Том защелкнул на тонкой шее Марины ошейник. Кристина высокомерно задрала нос и удалилась из палаты.
С легким сердцем Том направился к выходу, дав распоряжение двум агентам остаться в палате на всякий случай.
Он закрыл дверь и улыбнулся.
***
Дима невольно прикоснулся к прохладному стеклу ладонью и сглотнул вставший в горле ком. Она сидела неподвижно. И, казалось, ничто ее не интересует больше, чем происходящее за окном.
– Ева, – одними губами промолвил он. Как много в этом имени было боли, стыда и облегчения.
– Мистер Аскендит?
Дима нехотя оторвал взгляд от тонкой фигуры и обернулся.
– Я думал вы подъедете после пяти, – изумленно произнес доктор. Он сунул папку медсестре, что шла рядом, и кивком головы указал ей идти без него. Молоденькая медсестра смущенно скосила глаза на Аскендита, покраснела и, ускорив шаг, скрылась за углом.
– Я освободился раньше. Как она? – хмуро ответил Дима.
– Физически она уже полностью здорова, но психологическое состояние… Ни один целитель не может излечить душу. Пока с ней работают наши штатные психиатры… Но пока она не реагирует. Ей нужен толчок. Возможно, знакомые места, люди, – доктор проводил взглядом любопытных, хихикающих медсестер, выглядывающих из-за угла и, нахмурившись, добавил: – Может, пройдем в мой кабинет?
Но Дима лишь закусил губу, зубами подцепив корочку, и перевел взгляд на Еву за стеклом.
– Мистер Аскендит?
– Вы же знаете, что будет, если информация о ней просочиться? – отчетливо произнес Дима, и, повернувшись, сверкнул недобрым взглядом.
Доктор сглотнул и кивнул.
Но Дима уже не замечал доктора, он дернул ручку двери, ведущую в палату Евы, и словно перед прыжком с парашютом задержал дыхание.
Сердце забилось чаще. Шумный выдох, шаг, еще шаг.
– Ева, – тихо позвал он, но от слуха доктора не смола скрыться дрожь в голосе Ла Дэвлесс Дома Красной розы. Доктор замялся, стушевался, переступил с ноги на ногу, как провинившийся школьник, подглядывающий за учителями. Недолго думая он прикрыл за собой дверь, которую Дмитрий Аскендит оставил открытой, и остался у порога.
– Ева, – повторил Дима, но она не реагировала, сидя на краюшке кровати. Дима сделал еще шаг, закрывая ей обзор, но пустой взгляд продолжал смотреть прямо, словно сквозь него.
Он присел на корточки.
Ева была все так же красива, как он ее запомнил, и от этого стало еще тяжелее на сердце.