Том сжал планшет. Происходящее пугало его. Он был еще мал, когда происходило Истребление, но страх перед Анирамом Мортисом впитался с молоком матери. Мортис хотел объединить Дома, он хотел изменить структуру правления дэвлесс.
А сейчас? Чего Мортис добивался сейчас?
Спустя полчаса Дима увел Марину. Вертолет ждал на площадке. Мелкий дождь оседал на волосы и плечи. Дима пристигнул девушку, заботливо прикрыл наушниками ее уши.
Они прилетели в аэропорт.
Аскендит отошел. Марина находилась в какой-то прострации и не сразу сообразила, когда незнакомая ей девушка подлетела к Диме и, заплакав, повисла на его шее. Марина моргнула, и сознание очистилось.
Девушка была красива: светлые волосы струились по плечам и блестели шелком, отражая огни аэропорта. Дима, нахмурившись, расцепил ее руки и отодвинулся. Ее светлые, налитые слезами глаза, распахнулись. Она бросила растерянный взгляд на Марину, и лицо ее разом исказилось, потеряв свою красоту.
Они тихо обмолвились несколькими фразами, и в итоге Дима оставил ее одну, а сам направился к Марине.
Марина не стала спрашивать кто она. У нее не было сил что-либо спрашивать.
Они пересели в маленький самолет. Марина рухнула в кожаное кресло. Дима молча накрыл ее пледом. Ей было все равно, куда они летят. Она была мухой, попавшей в сети паука. Чем больше она трепыхалась, стараясь выбраться, тем сильнее запутывалась. И казалось, она никогда не сможет выбраться из паутины под названием “Dominus mortis”.
– Куда мы летим?
– Домой, – произнес Дима хриплым голосом.
Они летели в Санкт-Петербург. Сердце ее сжалось – аппаратура моргнула. Пилоты не успели испугаться, но напряглись.
Марина же осознала, что все это время почти не контролировала свою способность. Ее затрясло сильнее.
Глубокий вздох. Хорошим самоконтролем она никогда не обладала. Выдох. Вдох.
Выдох.
Воздух со свистом вышел из легких.
– Выпей, – Дима сунул Марине бокал. Лед стукнулся о стенку, а содержимое брызнуло на руку.
Марина растерла по руке бьющую в нос спиртом огненную жидкость и сделала глоток. Виски жаром окатило горло и желудок. Марина скривилась, но ее перестало трясти, а тело стало невероятно тяжелым. Усталость и апатия навалились, и Марина откинулась на спинку кресла.
– У тебя, наверное, много вопросов, – произнес, присевший напротив нее, Дима.
Да, у Марины было много вопросов, но не к Диме, а к Дженкинсу. Но она должна была играть свою роль и, не поднимая взгляда, произнесла:
– Кто ты?
Пальцы Димы, крутившие бокал замерли. Он поставил бокал на журнальный стол между ними.
– Смотри внимательно, – Дима начал скользить пальцами от толстого дна вверх к горлышку. Медленно они поднимались по хрусталю, где находился сам напиток.