– Кто там?
Мама теперь боится кого-нибудь пускать домой, и Серёжку приглашать запретила, потому что теперь в квартире номер восемь есть тайна. Тайна жуткая и стыдная.
– Мама, это я, открывай скорее, от папы письмо, с Урала.
Лариска стучит клювом в дверь бабушкиной комнаты:
– Тук. Тук. Тук.
Стучит слабо, устаёт, отдыхает и снова принимается. Дверь бабушкиной комнаты мама забила гвоздями, но Лариска всё равно хочет попасть внутрь и объяснений про тайну не понимает.
Мама неторопливо надрывает конверт, опирается плечом о стенку, читает; Толик пытается понять по её лицу, что там в письме, и не может: мама теперь совсем не улыбается и не плачет, лицо у неё всё время одинаковое, серое, словно покрытое пылью.
– Ну как? – не выдерживает Толик.
– Нормально, – равнодушно говорит мама. – При Свердловском университете, сейчас привезённые экспонаты разбирает. Вот, тебе написал. Передаёт привет, говорит, чтобы учился, слушался бабушку и хорошо кушал. Где это? Вот: «Ешь всё, что дают, Тополёк, не капризничай, как у тебя, старик, принято». Понял?
Толик молчит. Мама вдруг начинает хохотать.
– Ха-ха-ха. Всё, что дают! Ешь, сынок, не капризничай, котлетки пожарские, ма-а-аленькие бифштексы с соусом пикан, крем-суп бешамель, ха-ха-ха! Ящички он перебирает с древними раковинами, заработался!
Толик затыкает уши, бежит в комнату. На буржуйке кипит кастрюля со столярным клеем, банку которого Толик нашёл в шкафу, когда вытаскивал на растопку папины научные журналы. С помощью клея они с Серёжкой когда-то, неимоверно давно, делали модель «Сталинского Дракона». Лопаются серые пузыри, распространяя запах варёных костей, аромат чудесный, почти мясной. Из клея мама сделает холодец.
– Ха-ха-ха! – хохочет мама из коридора.
– Тук. Тук. Тук, – поддакивает метроном.
* * *
Ночью приходит бабушка. Идёт наощупь, вытянув трясущиеся руки, вместо глаз у неё – чёрные дыры, мутные слёзы дрожат на пятнистых щеках. От неё пахнет варёным костяным клеем и чуть-чуть подгнившим мясом. На плече сидит ворона Лариска, держит в клюве серый бумажный прямоугольник.
– Где ты, Анатолий? Отзовись.
Толик хочет закричать, позвать папу и маму, но не может: изо рта вместо крика вылетает пыль. Папа и мама далеко, в Свердловске, разбирают ящики с окаменевшими раковинами, выковыривают специальными вилочками содержимое, едят, жмурясь от удовольствия. Им не до Толика.
Бабушка вцепляется в Толика скрюченными пальцами, сделанными из ржавых гвоздей, хохочет:
– Вот ты где, шюцкоровец! Хочешь кушать, Анатолий? Всегда говори «кушать», так правильно. Кушай, Анатолий, не капризничай.