– Что случилось, начальник?
– Движение по Исаакиевской площади перекрыто, разворачивайтесь.
Таксист глянул в зеркало заднего вида, выругался:
– Да куда там «разворачивайся», пробка до Невского.
– Вот влипли, – сказал Игорь.
– Пошли пешком, тут осталось-то площадь перейти, – предложила Елизавета.
Выскочили, и вовремя: нацгвардейцы ещё не успели разобраться и наглухо перекрыть проход. Игорь со спутницей торопливо зашагали – и тут же попали в кашу: площадь заполнялась кучками людей, орали мегафоны, самодельные плакаты хоругвями метались над толпой.
– Граждане, мероприятие не согласовано в установленном порядке, пожалуйста, расходитесь.
– И пока наши соотечественники в Идамаа стенают под гнётом нацистов…
– Невское казачье войско с божьей помощью формирует дружину добровольцев, истинных патриотов, богатырей земли русской…
Игорь почти бежал, таща за собой Елизавету, словно портовый буксир – королевскую яхту на морской парад; лавировал, просил:
– Извините, пропустите, мы чудовищно опаздываем.
Оглянулся: Елизавета запыхалась, порозовела, локон выбился из причёски и упал на лоб. Игорю вдруг показалось, что он ведёт Елизавету не на дурацкий приём к олигарху, а совсем в другое место, в небесный чертог, которому стенами облака, а солнце светильником…
– Куда прёшь?! Тилигенция.
Перед Игорем стоял человек в черкеске, сверкающей золотыми погонами, аксельбантами, газырями, крестами, значками и ещё чем-то блестящим; пузырились чёрные штаны с голубыми лампасами неизвестного казачьего войска и сверкали хромовые сапоги. На левый Игорь наступил по запарке.
– Извините ради бога.
Казак выпучил глазёнки, закричал:
– Не сметь, тасазать! Не сметь нашего бога всуе поминать, жидовская морда!
Игорь на всякий случай обернулся, переспросил:
– Вы про кого, уважаемый? Кто здесь жидовская морда?
– Ещё и кривляется, клоун!
Казак побагровел, щёки запылали лопающимися помидорами. Мешая слюни с матом, орал:
– Понабежали, либерасты! Сорвать народный сход хотите? Не выйдет, пархатый, кончилась ваше время, все будете на столбах болтаться!
Вокруг собирались люди в черкесках с разноцветными значками и погонами, от которых рябило в глазах, пыхтели смесью лука и перегара, мрачно смотрели на Игоря, теребя рукояти нагаек.
– Господа, это недоразумение. Нам просто нужно пройти, нас ждут…
Сбоку полыхнула вспышка: девица с коротким изумрудным газончиком на голове фотографировала очередями. Казак, польщённый вниманием прессы, приосанился, выпятил чахлую грудь, снял папаху, засияв розовой, как попка младенца, лысиной.
– Господа-а! – передразнил казак. – Какие мы тебе господа, сволочь?