– Ну, товарищи.
– Гляньте на него! Резиновый утёнок тебе товарищ, гнида. Ещё и шлюху свою приволок, тасазать.
Игорь дёрнулся, крепче сжал ладонь Елизаветы, прошипел:
– Что ты сказал? Извинись, скотина.
Казак на всякий случай отступил, вновь нахлобучил папаху, заверещал:
– Гляньте, православные, как нынче патриотов оскорбляют! Я ему, тасазать, не человек, я ему скотина…
Чёрная стена окружала, приближалась; на Игоря вдруг обрушилось осознание беспомощности, неизбежности, он тоскливо посмотрел в набухающее дождём небо, разжал руку – ладонь Елизаветы выскользнула, сжалась в маленький крепкий кулак.
– Рамсы попутал, фраерок? На кого наехал? Понты перед своими хомячками кидай.
Елизавета нависла над съёжившимся казаком, отвешивая фразы, словно пощёчины.
– Ви-виноват, тасазать, не признал.
– На правиле будешь блеять. Я тебя запомнила.
Елизавета взяла обалдевшего Игоря под локоть, повела, разрезала чёрный круг, как форштевень белоснежного клипера разрезает Маркизову лужу. Дьяков тихо спросил:
– Откуда лексикончик?
– Из сериалов, откуда ещё.
Казак выдохнул, бросился к зелёноголовой фотокорреспондентке:
– Прекратить съёмку! Отдай аппарат.
Девушка ловко проскочила под протянутой рукой, в два прыжка догнала Игоря. Елизавета обернулась, бросила казаку:
– Грабли прибери, она со мной.
Когда выбрались из кипящей толпы, девушка сказала:
– Игорь, привет. Ты меня не узнал? Я Белка. Мы с тобой в кафе познакомились, когда Конрад столешницей витрину вынес.
– Верно! Ты бритая наголо была, а теперь зелёная, как газон.
– Расту, не стою на месте. Тебе спасибо, систер.
Белка протянула ладошку, крепко пожала руку Елизавете.
– Я на тусу шла, к Акселю в особняк, а тут такое! Ну как упустить? Половину карты набила, типажи – пальчики оближешь. Никон чуть не расколотили два раза, сначала менты, потом эти нацики. Нервные все, осеннее обострение, что ли. Кстати, я Конрада недавно встречала, только он меня не узнал.
– Где?!
– В метро. Он вообще странный был, словно не в себе. Впрочем, как обычно, хорошо хоть стёкла не бил.
Дорогу перегородил нацгвардеец, открыл было рот, но спутницы Игоря одновременно рявкнули:
– Пресса!
– К Акселю!
И гордо прошагали мимо. Нацгвардеец лишь проводил живописную троицу растерянным взглядом и метнулся к старушке с котом на шлейке:
– Ваши документы!
* * *
Особняк Акселя, осень
Бухтел в микрофон популярный рэпер, чёрно-белыми пингвинами скользили официанты; лохматые типы в аляповатых шейных платках украдкой распихивали по карманам бутерброды, выливали рюмки в пластиковые бутылочки из-под воды (Белка хмыкнула: «Поэты баснями не питаются»); ценители толпились возле маленького картона, забрызганного белёсым, неаппетитным; рядом стоял автор в кожаной сбруе, тотально выбритый, без бровей и даже без ресниц, жмурился от комплиментов.