Достал из кармана галифе и продемонстрировал брызнувший яркими зелёными искрами камень – большой, с мужской кулак, неправильной формы.
Аждахов присвистнул:
– Это то, что я думаю?
– Я вам так скажу, товарищ Аждахов, – торжественно объявил Ларионов. – Я по легендам и прочему народному фольклору не специалист, в динозаврах тоже не разбираюсь. А вот как геолог заявляю: это изумруд. Очень высокого качества. Крупнейший из найденных в СССР, а может, и во всём мире. Ну, как?
– Позвольте, – попросил Горский.
Осторожно взял камень – тяжёлый, бугристый, холодный.
– Надо бы тщательно ящера осмотреть, – сказал Аждахов. – Вполне возможно, что это не последняя находка.
– Да он тут причём? – удивился Ларионов. – Не из зверя же камень вывалился. Думаю, самородный изумруд был в леднике: язык ползёт веками, соскребает всё со склонов и дна ущелий, вот и захватил попутчика.
– Как знать, как знать… Одно точно скажу: Анвар наверняка вернётся. И так может случиться, что вооружен он будет не только карабином, тут по горным кишлакам целый отряд можно набрать. Желающих завладеть сокровищами Дом Зуммурад.
– Да ну, – неуверенно сказал геолог. – Они уже давно разбежались, перепуганные.
– Это вряд ли, горцы – народ отчаянный. Надо было сразу нам самородок показать, товарищ Ларионов, а не театральные эффекты устраивать. Дело серьёзное, а мы уже два часа потеряли.
– Я не думал… – начал было геолог, но Аждахов жёстко оборвал:
– Вот именно, что не думали. Вас или меня пристрелят – невелика беда. А вот этот камешек теперь государственная собственность, мы за него головой отвечаем. Немедленно начать эвакуацию лагеря. Выходим через полчаса, надо засветло дойти до перевала, там переночуем в святилище Насрулло. Если ночь переживём, то, может, и доберёмся без потерь.
– Как полчаса? – возмутился геолог, – а материалы, образцы? Месяц работы!
– Прекратить разговоры, выполнять! Считайте, что мы на военном положении, – зло рыкнул Аждахов и пошёл к коновязи.
Горский попросил:
– Разрешите динозавра осмотреть? Уникальный же случай, когда ещё вернёмся? Обмерить, записать. Чёрт, даже фотоаппарата нет, зарисовать бы, но художник из меня ещё хуже, чем палеонтолог. Череп не успеть обработать, можно с собой его?
– Нет, слишком большой, пудов пять, отдельный вьюк надо, лошадей и так не хватает.
Илья чуть не плакал. Склонился над чешуйчатой глыбой, зажимая рот ладонью, моргая – чудовищная вонь выедала глаза. Присел на корточки, потрогал торчащий из разрубленного брюха обломок ребра, вгляделся. Вскочил, замахал руками, закричал:
– Рамиль Фарухович, погодите! Гляньте, тут такое…