Бабка в чёрном платке налетела, заокала, размахивая рукавами растянутой кофты, словно крыльями:
– Слышь, милок, ты же здеся начальник? Где эшелон с ленинградскими-то? Ухайдакалась уже, не сыщу никак.
Петрович хмуро спросил:
– Тебе зачем, мать? Не положено по станции без дела шататься.
– Чо без дела-то? – всплеснула руками старуха, – я вот им тарку молока и миску кортошки припёрла, покормить хоть, угостить. Забесплатно, да. А то натерпелись, сердешные. Хороша кортошка, с укропом, с маслицем коровьим! И рогулек напекла, пущай лопоют!
– Откуда вы такие берётесь, дурные? Мы ленинградцев в пункте питания пустыми щами откармливаем, да понемногу. Нельзя после долгого голода много тяжёлой пищи.
Бабка пожевала губами, не понимая. Кивнула:
– Миска-то чижолая, да. Помог бы кто, – и продемонстрировала обмотанную тряпками огромную кастрюлю.
Репродуктор вдруг ожил:
– …Ленского исполняет лауреат Сталинской премии Сергей Лемешев.
Лауреат выспрашивал, куда удалились весны его златые дни, заглушая мат уходящего бригадира.
Репродуктор опять зарычал, обессиленный. И смолк.
Начальник станции снял фуражку, вытер платком лысину. Пошагал в сторону диспетчерской. Вздрогнул от неожиданности.
Паду ли я, стрелой пронзённый?
Иль мимо пролетит она…
Мальчик лет семи, перевязанный крест-накрест пуховым платком, пел чисто и сильно, будто настоящий оперный тенор. Белые волосы пушились над обнажённой головой.
– Что деется? – горько вздохнула старуха во вдовьем платке. – Умом тронулся, болезный. С голодухи-то! Ленинградской, сразу видно.
Начальник станции молча смотрел на мальчика с мёртвыми глазами, на изуродованный рваным шрамом висок.
…благославен и тьмы приход!
Мальчик вдруг прервался и продолжил совсем другим голосом:
– Граждане, воздушная тревога! Воздушная тревога…
Город, лето
Игорь Дьяков обычно с первого взгляда определял, ради чего заявился очередной клиент.
Красномордые нувориши искали дворянские (а лучше – княжеские) корни. Безликие чиновники с оловянными глазами заказывали гербы для своих богом забытых муниципалитетов: электорат справляет нужду в дощатых сортирах и топит трактора в бездонных лужах, но герб подай! Горячий джигит из Махачкалы, швырнув на стол пачку пятисотевровых банкнот, перетянутых аптечной резинкой, требовал срочно, немедленно, лучше – вчера, раскопать доказательства его происхождения прямиком от Пророка.
– Э-э-э, помоги по-братски: сын женится. В той семье троюродный брат дедушки – самого Расула Гамзатова родственник! А мы что, хуже?
Клиенты уходили довольными, дело процветало. С геральдикой было проще всего: выдумать гербы, невзначай упомянуть на презентации кадуцей, стропило и червлёно-серебряный бурелет – и заказчик твой. Бежит в банк переводить круглую сумму на счёт.