«В торгпредство были приняты на работу белоэмигранты Скачков и Быстролетов, бывший белый мичман… Скачков – белогвардеец, связанный с монархистами. Быстролетов обвиняется ПП ОГПУ СКВО в шпионаже. Дело его прислано для дальнейшей разработки к нам. Что касается Скачкова, то этот тип под стать Быстролетову. Особое внимание их обращено на двух сотрудниц, живущих здесь одиноко, без близких… Необходимо предложить [полпреду] Антонову-Овсеенко убрать белогвардейцев Быстролетова и Скачкова».[139]
Для черноморских чекистов не остались незамеченной переписка Быстролетова с матерью. Но на него уже положили глаз в Центре, и «дальнейшей разработке» воспрепятствовал помощник начальника ИНО Владимир Логинов – руководитель берлинской резидентуры, координировавшей в то время разведывательную работу в Европе.[140] Вероятно, за Дмитрия и его друга замолвил слово Давид Штерн, в декабре 1923 года привлеченный «к специальной работе в органах ГПУ» и «в интересах проводимой работы» назначенный редактором экономического бюллетеня торгпредства.[141] Издание для чехословацких промышленников, желающих торговать с СССР, в резидентуре сочли подходящим прикрытием для ведения экономической разведки. Но и задачу борьбы с белоэмигрантами со Штерна никто не снимал. Какое «убрать», когда идет объединение Союза студентов-граждан РСФСР с организацией студентов-украинцев?! И уже выбрано правление нового Союза студентов-граждан СССР: председатель Тончакивский, заместитель Штерн, секретарь Быстролетов.
«Мы твердо стоим на земле, у нас всё в будущем, мы не оторвались от жизни, идем ей навстречу – чтобы работать и бороться, – с гордостью заявлялось в первом номере журнала «Наше знамя», вышедшем в октябре 1924 года (редакционная коллегия – Штерн, Быстролетов, Ганжа). – Нас мало. Силы и средства наши ограничены. И все-таки мы уверены в успехе».
«Мы» на тот момент – это 400 человек. Не так уж и мало – ни один из демократических союзов не мог похвастаться таким количеством сторонников. Да, антисоветский Союз русских студентов был втрое мощнее, но его сила и влияние – вот парадокс! – работали против него же.
Передовица во втором выпуске «Нашего знамени» напоминала коллективную исповедь.
«Нам было 17–18 лет, когда над нами грянула пролетарская революция. Этот факт сыграл свою роль – скверную роль, не позволив нам ни осмыслить событий, ни принять в них нужное участие. Второй факт не в нашу пользу – мы в большинстве произошли не из рабочей среды… Понадобилось несколько лет мучительных блужданий по окольным дорожкам и тропинкам, прежде чем у нас накопился жизненный опыт… У нас сложились теперь убеждения. Мы идем за пролетариатом, идем за революцией».