Под ногами Лзи скрипели осколки стекла. Стараясь не упасть, она наблюдала за тем, как осторожно выбирает место, куда ступить, гейдж, и с опозданием сообразила, что под ее тяжестью стекло не бьется. Значит, это вовсе не стекло, а драгоценные камни. Пол усеивали рубины и сапфиры всех цветов радуги: бесценная ловушка.
Лзи с досадой подумала, что эти драгоценности, свидетельство былой мощи мертвых императоров, не должны плесневеть без толку; их можно было бы использовать для укрепления торговли, покупки лекарств, для того чтобы накормить бедных. Как сильно столетиями страдал из-за такого пренебрежения к средствам ее родной остров? Это… такие сокровища… Сколько ткани можно купить на них на материке? Сколько конопли на веревки? Море Бурь защищает острова Баннера от более опасных грабителей, чем редкие пираты. Но острова Баннера, пусть богатые пищей, пряностями и древесиной, не имели других природных ресурсов. Для них торговля означала жизнь. Эти сокровища помогли бы развитию торговли.
Когда они очутились на середине зала, на стенах с обеих сторон загорелись светильники. Пламя походило на свет факелов, но было ярко-голубым, и никаких факелов под ним они не увидели. Этот огонь придал бронзовой коже гейджа совершенно нездешний оттенок и облил все в зале широкими водянистыми потоками сияния.
Повсюду сверкали все новые и новые богатства, а впереди, в пятидесяти шагах, в этом огромном зале стоял трон с золотым сиденьем, подвешенным между двумя гигантскими слоновыми бивнями, концы которых в варварском великолепии скрещивались высоко над головой.
Трон был пуст.
Мертвец остановился. Но леди Пташне как будто предвидела это. Не поворачивая головы, она сказала:
— Его величество в приемном зале.
Она повела их направо, к маленькой двери, по размерам гораздо более подходящей для человека, чем первая, расположенная между двумя колоннами в боковой стене. Эта маленькая дверь, очевидно, была не заперта, потому что леди Пташне просто взялась за ручку и открыла ее.
Дверь вела в небольшую, удобно обставленную комнату, освещенную тем же необычным голубым пламенем, но в нем не нуждающуюся. В дальнем конце между двумя многоцветными окнами размером с дверь стояло кресло в стиле сонг — в виде воловьей упряжи, из резного дерева, с потрескавшейся кожаной обивкой, очень древнее, но все еще достаточно прочное, чтобы выдерживать небольшой вес сидящего на нем трупа. Труп представлял собой скопление коричневых палочек, закутанных в заплесневелую шелковую парчу и украшенных толстыми ожерельями из драгоценных камней. Поверх одежды труп облегал пыльный плащ. Кое-где толстый слой пыли был потревожен, что-то ее сдуло, и в проплешинах Лзи видела радужные прозрачные крылья насекомых, нашитые темными рядами, как перья птиц.