Мы были солдатами... и были молоды (Мур, Гэллоуэй) - страница 262

Я не предполагал, насколько эффективным оказался тот артиллерийский удар, пока не произошло два события. Вернувшись в Штаты несколько месяцев спустя, в военно-морском госпитале Святого Албана в Нью-Йорке я встретил человека, который участвовал в том бою, парня из 2-го батальона 7-го кавалерийского полка, который подошёл ко мне и поблагодарил за тот артогонь. Я ходил по коридору на костылях для моциона, и он подошёл ко мне тоже на костылях. Одна его штанина висела пустой. Он сказал, что тот артиллерийский удар отнял его ногу, но спас жизнь, и что он благодарен. Я был поражён. Позднее, приблизительно в 1971-ом году, мне пришлось выступать в качестве свидетеля в военном трибунале в Форт-Ливенворте, и там я столкнулся с сержантом Ховардом из роты "чарли". В бою он вместе с несколькими бойцами оказался на позиции впереди меня. Ховард рассказал, что всякий раз, когда к ним приближался противник, артудары приближались тоже и разносили его в пух и прах. Он сказал, что артиллерийский огонь стал единственным средством, что сдерживало врага и сохранило им жизнь. Приятно узнать, что сделал что-то хорошее. И мне же ещё приходилось спорить, чтобы выделили фугасы!

В какой-то момент я потерял чувство времени. Знаю только: до наступления темноты, после наступления темноты, — вот и всё. Помню, как в ту ночь я с кем-то разговаривал по рации, говорил, что слышим, как мимо проходят группы неприятеля, что слышим одиночные винтовочные и пистолетные выстрелы; что раздаётся возглас или крик, — а за ним следует одиночный выстрел. Я чертовски ясно понимал, что происходит. Противник добивал наших раненых.

Когда прибыл патруль помощи, я думаю, он подошёл ко мне с юга. Я направлял его к нам, стреляя из 45-го. На юге они подобрали нескольких раненых американцев, которые тоже настроили рацию на мою частоту. Когда пришёл патруль, я слышал, как его командир оговорился, что не ожидал такого количества раненых; что их количество его ошеломило. Помню, он спросил: "Кто здесь главный?" Я его слышал, но мозг мой долго не реагировал, пока, наконец, я не выдавил: "Сюда". Они привели с собой санитара, и тот сделал мне укол морфина. То был первый укол, первая медпомощь, которую я получил, — не знаю, — часов за двенадцать или даже больше. Санитар наложил мне на ногу жгут.

Командир патруля сказал, что не может взять всех: у него не хватало людей, чтобы всех унести. Сказал, что должен оставить меня и других с санитаром, что возьмёт с собой только самых серьёзно раненых. Помню, что после того, как они ушли, противник возвращался как минимум ещё раз. Группой из двадцати или тридцати человек. Мы видели, как движется противник; ночь стояла ясная, с яркой, почти полной луной.