«Не знаю, — думала Фрэнсис, — смогла бы я жить в таком доме».
Она зябко поежилась. Вдруг с лестницы донеслись какие-то звуки. Девушка посмотрела наверх.
По ступеням медленно спускался Джон. Даже в полумраке холла Фрэнсис разглядела, что он был бледным и утомленным, словно после бессонной ночи. Небритый, на щеках отросла щетина. На нем были черные брюки, сапоги для верховой езды и мятая рубашка. Усталым движением Джон убрал волосы со лба.
— Фрэнсис, — сказал он, — я как раз хотел посмотреть, не пришла ли ты уже… На сей раз я об этом не забыл.
Джон остановился перед ней, и она взяла его руки в свои. Они были ледяными.
— Что-нибудь случилось? — спросила Фрэнсис. — Здесь стоит такая тишина! И ты… ты белый, как стена, Джон!
В его темных глазах застыл страх, которого она раньше никогда у него не замечала.
— Мой отец, — ответил он тихо, — он умирает.
Где-то в доме три раза пробили часы. Какая-то дверь тихо открылась и так же тихо закрылась.
— О нет, — сказала Фрэнсис. Дрожь в ее теле усилилась, и у нее вдруг возникло непреодолимое желание покинуть холодный, темный дом и выбежать на горячее солнце, прочь от спертого запаха, который повис между старыми стенами. Она жаждала сладкого запаха сирени, которая цвела у въезда на ферму Уэстхилл.
Фрэнсис взяла себя в руки. Она не могла вот так просто сбежать.
— Джон, это ужасно. Мне очень жаль. Я знала, что он болен, но не думала, что все так плохо…
— У него уже давно проблемы с сердцем. Поэтому две недели тому назад они даже вызвали меня сюда из Кембриджа. С того дня, когда умер король, ему стало хуже.
Фрэнсис подумала о своем отце. Смерть короля он также перенес тяжело; замкнулся в себе и, казалось, предался безрадостным мыслям.
— Отец был очень расстроен, — продолжал Джон. — Все, что случается в нашей стране, его очень беспокоит. Для него король был последним бастионом. У меня такое впечатление, будто он боится, что вскоре на Англию обрушатся удары судьбы, один за другим. Он постоянно говорит о вторжении немцев, о революции рабочих и о победе социализма. И между делом отчаянно ловит ртом воздух, потому что едва может дышать. Сегодня утром мы уже решили… я не думаю, что он протянет дольше одного или двух дней.
— А как твоя мама?
— Наверху, у него. Хочет некоторое время побыть с ним наедине.
Фрэнсис все еще держала его холодные руки в своих теплых ладонях.
— Пойдем! Тебе надо выйти на воздух. Там так хорошо… Давай немного пройдемся!
Джон последовал за ней. Когда они вышли на улицу, навстречу теплому ласковому ветру, Фрэнсис глубоко вдохнула пьянящий воздух.