Веранда охватывает коттедж по всему периметру, и я иду к задней части дома, думая, что, может, попытаюсь взломать окно карманным ножом. Но там оказывается, что раздвижная дверь вырвана из пазов и приставлена к проему рядом с шикарным газовым грилем. Отталкиваю дверь — это занимает несколько минут, — протискиваюсь в щель через зазор и падаю вместе с рюкзаком и спальным мешком на пахнущий затхлостью диван в большой комнате с пустым камином и кожаной мебелью. Все тело болит. Я сворачиваюсь калачиком, тяжело дышу, меня трясет от озноба. Так холодно, что у меня стучат зубы и болят даже соски.
Я лежу так, может быть, полчаса, может, всего двадцать минут, но кажется, что год. Когда дрожь унимается — это словно сцена из «Маленького домика в прериях», — я поднимаюсь и бреду на кухню. По пути нахожу ванную. Воды нет, но в аптечке есть полбутылки «Найквила»[1] и немного «Экседрина». Дверь оружейного шкафа в коридоре была, похоже, отжата чем-то вроде лома.
Все оружие забрали. Но тот, кто это сделал, в спешке рассыпал коробку патронов. Я опускаюсь на корточки, чтобы их подобрать. Тяжелые. Оружия у меня нет, но патроны можно будет обменять на еду. Складываю их в карманы штанов и, следуя на запах гниющих фруктов, попадаю на кухню. В холодильнике воняет тухлым, зато я нахожу в нем две пластиковые канистры воды, причем одна из них — полная. В шкафу рядом с холодильником оказывается еще полтора десятка канистр, запечатанный пакет клюквенного сока, две бутылки «Маунтин Дью». Прочий улов: белковый порошок, пакет пораженных долгоносиком крекеров, целая упаковка печенья «Орео», закрытая коробка батончиков мюсли, две банки сардин, стеклянная банка чечевицы и мешок червивой муки. А на полу в кладовой валяется куча упаковок быстрорастворимой вермишели. Я готова разрыдаться от счастья.
В шкафах уже порылись до меня и все консервы забрали — за исключением тех сардин, еще остался гороховый суп, проростки фасоли и кокосовое молоко. Бар с напитками разбит, но грабитель брал в основном легкие вещи: еду и оружие, которое легко носить с собой, или ценное для обмена.
Бананы превратились в сероватую слизь на столе. Лук в медной висящей корзине пророс, но не сгнил.
Я загружаю побольше напитков и кое-что из обнаруженных сокровищ в ведро, взятое под раковиной, и плетусь обратно к дивану.
Следующие несколько дней помню плохо.
* * *
Мне снится наш последний разговор по телефону. Ты говоришь, что придешь и найдешь меня. Я отказываюсь и прошу тебя оставаться дома и заботиться о Кейси. Я говорю, что возвращаюсь домой.