– Оттуда, – отрезал Остах. – Сам-то как здесь?
– Война же, – пояснил Мерех. И распахнул глаза: – Вы же и не знаете ничего! Имперцы напали, сожгли Архогу, захватили вход в долину. А мы здесь… Соль же нужно добывать, вот дан Рокон сюда и… А имперцы…
– Рекс здесь? – оборвал Остах, подавшись вперед.
Мальчишка кивнул.
– Что же ты сразу… – зашипел Остах, схватил Оли за руку и потащил по тропе.
Мерех с гордостью ступил на заповедный луг. Как же! Пусть насмешники утрутся! Он ушел за мелкой рыбешкой, а вернулся с целым караваном, полным провизии! Навстречу поспешно выбегали воины, выхватывая оружие. Рокон сразу признал Остаха и застыл. Перевел взгляд на Оли. Дан широко улыбнулся, и на краткий миг счастье плеснуло из глаз вождя. Олтер сделал шаг к отцу.
– Мать Предков! – Лицо дана Дорчариан приняло прежний невозмутимый вид. Он громко и торжественно произносил слова, развернувшись к пещере, из которой выбирались согбенные добытчики соли, подслеповато щурясь после полумрака. – Мой сын избавился от проклятой хвори! Слава тебе, Всеблагая, Спасительница, Утро Надежды! Слава!
– Слава! Слава!.. – нестройно загудели воины вокруг. Они все никак не могли поверить своим глазам.
– Ты снова ходишь, сын. – Рокон неловко взвихрил наследнику волосы. – И ты так повзрослел!
– Повзрослел, ага. Верно подмечено, рекс. – Остах склонил голову перед правителем. – После такой встречи можно и пир устроить?
– У нас осталась пара десятков овец, – кивнул Рокон, присматриваясь к боларам. – Половину можно пустить под нож.
– Оставим овец на расплод, – широко улыбнулся Остах, ткнув пальцем в навьюченного осла. – Мы со своим съестным!
Воины радостно загомонили, и наставник со смехом обратился к горцам:
– Мы вам и рыбки соленой привезли.
– А то! Чтоб Остах-рыбоед, и без рыбки!..
– Ничо! Ничо! Мать Предков дозволяет!
– Теперь можно!
– Хранители разрешили, – пробасил горец, недавно жалующийся на слипшийся живот. – Я камни готов грызть, не то что рыбу.
Так и поступили. Работницы вытащили большие котлы, пастухи мигом намололи муки, напекли лепешек. Остах научил хозяек готовить густую похлебку из соленой рыбы. Странный это был пир в новехоньком, пахнущем смолой, длинном общинном доме: ни громких песен, ни вина с пивом. Горцы шумно поедали горячую похлебку, обжигаясь и вытирая испарину.
– Мать Предков, Спасительница все видела наперед! – крикнул Колид. – Не дала нам околеть с голодухи! Ее промыслом наследник исцелился и Суд Хранителей запрет на рыбу снял!
– Суд Хранителей… Вспомнил тоже… Не хотел бы я вновь встать напротив Хродвига, – пробурчал Остах. – Как вспомню тот День долгого лета…