– Какое из слов во фразе «можешь проваливать» тебе непонятно? – уже злее спросил Герман. – Твое присутствие меня раздражает, а ты сама бесполезна, поэтому нечего стоять здесь столбом!
Совесть получила крепких тумаков от гордости и, развернувшись, я направилась к двери. Да пожалуйста! Очень мне хотелось помогать всяким истекающим кровью хамам!
Только моя рука легла на дверную ручку, как с кровати донесся глухой, полный боли стон.
Я на миг замерла. Мысленно выругалась. Отпустила ручку и стремительно приблизилась к стоящей рядом с кроватью тумбочке. Возникло подозрение, что в таком состоянии Герман возвращается в гостиницу не в первый раз, а значит, где-то здесь должна быть аптечка. Проигнорировав полетевшие в мою сторону оскорбительные эпитеты, провела быстрый обыск и в итоге нашла искомое. Я вообще к чужому недовольству устойчивая.
Когда я, вооружившись бинтами, ватой, перекисью водорода и тазиком набранной в ванной воды присела на кровать, Герман отвернулся. Кажется, он если не смирился, то принял мое присутствие как неизбежный факт. Вот так-то лучше.
Аккуратно, заставляя пальцы не дрожать, я расстегнула рубашку и помогла Герману присесть. Затем стянула с него этот пришедший в негодность предмет одежды и снова заставила лечь.
Рана на груди была небольшой, но достаточно глубокой, и, похоже, ее оставили длинные когти. На левом плече виднелась еще одна, но уже менее глубокая, которую с легкостью можно было назвать не более чем царапиной.
В последний раз я занималась перевязками в школе на курсе медицинской подготовки. И, надо сказать, как образцовая девочка, всегда справлялась с заданиями на отлично! Правда, там мы с одноклассницами перебинтовывали друг друга, ран на нас не было, и крови – тоже…
Обрабатывая раны, я представляла, что снимаюсь в кино и кровь – это всего лишь грим. Возможно, глупо, но зато действовало.
Герман оказался товарищем выносливым и во время перевязки не проронил ни звука. Даже стонать перестал. Лишь один раз, когда я только приступала к делу, не поворачивая головы, спросил:
– Ты хоть когда-нибудь это делала?
– У меня пятерка по медицинской подготовке была! – тут же отчиталась я.
– Ясно, – прозвучало до того скептично, что рядом с уже имеющимися ранами захотелось нанести еще одну. Поглубже.
Закончив делать из хмурого страдальца мумию, я прибралась, вернула аптечку на место и вылила красноватую воду. Уже опустив тазик на пол, схватилась руками за раковину, посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что я такая же бледная, как Герман. А может, еще и бледнее него.