Освежилась.
На этот раз ее разум был чист. Мысли спокойно могли пробегать в ее голове, прокручиваться и не сбиваться друг с другом. Она вела машину и подпевала Олете Адамс, чья песня У меня есть право лилась под аккомпанемент звучных барабанов и игривого саксофона.
Грей мчалась на восток, навстречу солнцу. На ее коленях лежал блокнот с пометками планов на предстоящий день: бумажная работа, проверка электронной почты. Она проверяла каждый пункт, ведь сегодня обычная жара спала, на ней была льняная желтая одежда, а бак машины полон.
Десять минут спустя она свернула на свое обычное парковочное место на Дон-Лоренцо-драйв, напротив кондоминиума Изабель Линкольн. На улице было припарковано не так уж много машин. Листья эвкалипта и магнолии шелестели на ветру, и где-то кто-то щедро удобрил непроросший газон. Но Грей совсем не беспокоил запах фекалий в воздухе. Это был запах победы — если не сейчас, то через три недели, новая зеленая щетка проклюнется сквозь этот слой удобрения, который так долго ее удерживал.
Ее жизнь была похожа на жизнь этой травы, но в отличие от нее Грей слишком поздно избавилась от того, что ее так долго удерживало.
Когда она переходила улицу, телефон завибрировал.
Это было сообщение от Иана О’Доннелла, в котором он писал о последних операциях с его кредитной картой:
— Сообщение пришло вчера, но прочел его я только сегодня. Сефора в Сан-Диего, Таргет в Фениксе, Сориана в Канкуне.
— Ты был в этих местах?
— Нет конечно.
С последнего визита Грей в квартиру Изабель ничего не изменилось: та же уродливая кушетка и пачка невыкуренных Кулз…
Она прошла из дворика на кухню, не торопясь, мягкой поступью, ведь теперь с разрешения Иана она могла тут находиться беспрепятственно. Из гостиной Грей направилась к лестнице. Где-то на четвертой ступеньке она остановилась и взглянула на фотографию, висевшую на стене справа.
Это был снимок 8 на 10 в рамке, на котором были изображены привлекательные девушки в солнцезащитных очках. Одна была рыжая с веснушками, другая пухлая афроамериканка с черной как уголь кожей, третья — дерзкая блондинка, и замыкала четверку коренастая латиноамериканка. Прямо групповая фотография с витрины Бенеттона, только на фоне винного завода. Улыбки, объятия, полные бокалы с зинфанделом. Красивые подружки, у которых все идет как по плану. Свет закатного солнца стал идеальным естественным фильтром для их фото.
Ти не было на этом снимке. Ти с ее постоянной фразой храни Вас Господь и игрушечными троллями в разваливающейся Алтиме явно не вписалась бы в этот снимок. На Ноэль тоже похож никто не был. Ни дредов, тату или пирсинга у этих девушек не было.