Пастор Бернард Данлоп съел много свиных отбивных с фасолью. На обоих толстых безымянных пальцах этого крупного человека были кольца с множеством драгоценных камней, а на золотой веревке на его толстой шее висел крест размером с дорожный знак. Но у него была милая улыбка, которая словно говорила Грей, что она может сказать ему все, что угодно, и что все, что она ему скажет, он расскажет только если Богу в молитве. Он сделал это для Изабель Линкольн, хотя по факту даже не знал ее.
— Я знаю, что она подруга сестры Ти, — сказал он, размешивая заменитель сахара в чае. — Они встретились сразу после того, как родители Ти погибли в автокатастрофе, еще в 2017 году. И она, и сестра Изабель однажды упали в обморок во время призыва к алтарю, после того как я поделился словом о свободе из восьмой главы книги Иоанна. Как Иисус прощает и побуждает нас идти из тьмы к свету. «Ибо если ты не веришь, что я — это Он, ты умрешь в своих грехах». Сестра Изабель была очарована этим посланием, и она просто… плакала. Я понимал, почему сестра Ти плакала, и, признаюсь, я думал, что Изабель была во внебрачных отношениях и что мои слова до нее дошли. Но я здесь не для того, чтобы судить. Я всего лишь служитель Божий.
Он потянулся к тарелке с печеньем на журнальном столике.
— Угощайтесь. Должно быть, вы любите сладкое.
— Печенье, пончики, мороженое… Я пытаюсь ограничивать себя, но…
Грей взяла овсяное печенье с изюмом. Кто она такая, чтобы отказывать себе в восхитительных десертах, предложенных одним из служителей Божьих?
— После этого Изабель спускалась к алтарю еще несколько раз, — продолжил пастор Данлоп. — Однажды я говорил о победе и преодолении отчаяния — она плакала, слушая это. А затем я говорил о поиске выхода из суматохи мира. Ей снова стало нехорошо, и хотя я считаю себя талантливым оратором…
Он постучал ложкой по краю чашки.
— Что-то случилось с этой молодой девушкой, и после этого я отвел ее в сторону и предложил помолиться с ней. Она приняла мое предложение и…
— Да? — Грей отпила из своей чашки.
Его взгляд упал на руки.
— Сестра Изабелла доверилась мне. Она сказала мне, что подверглась насилию. Эти слова сами по себе не шокировали меня — в церкви, к сожалению, достаточно забытых женщин, женщин, с которыми никогда не обращались достойно. Нет, я был шокирован, когда она рассказала мне о том, кто ее изнасиловал. Ее молодой человек, врач. Она сказала мне, что он заставил ее помимо всего отрицать свою черноту и угрожал убить ее. Она сказала мне, что никто никогда не поверит ей, если она расскажет об этом. А потом она сказала мне, что она сама в этом виновата.