Искренность.
– Он скорбел о ней так же сильно, как любил её. Просто Коля не хотел порочить бесплодными слезами её наследие. Я знаю, она заставила его поклясться, что он будет жить. Теперь я говорю тебе то же, Тай: живи.
Я протяжно выдохнула. По крайней мере, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы двигаться вперёд, даже не зная, зачем я это делаю.
– Значит, у тебя связи в проекте?
– Старые знакомые. Я уже внёс за тебя залог. Через полчаса тебя отпустят через выход на уровне метро – поспеши вот по этому адресу. И собери тёплые вещи, – подмигнул Шон с внезапным оптимизмом. – Говорят, на Титане прохладно.
Я забилась в угол вагона и постаралась расслабиться. Падать духом не пора, даже сейчас. Мне подмигнуло что-то похожее на спасение. Осталось рвануть и ухватить его – и желательно не сдохнуть по дороге.
Там она меня и застала.
Боль.
Выжимающая все мысли, мнущая любую выдержку, столь острая, что даже в памяти не остаётся, ведь приступ почти тушит сознание, утаскивает его целиком в полыхающее море агонии.
«Боль, – повторяла я себе между вдохами, когда оставались силы связать мысль в слова, – она в голове». Кому, как не мне, знать: в животе ничего не болит, не может. Боль – только сигнал, да и тот плетётся по нервам с черепашьей скоростью, сам спазм прошёл уже пару миллисекунд назад…
Его нагнал следующий.
Я затащила ноги на соседнее сиденье, подтянула колени к груди. Поза младенца, ностальгия по неосознанному, безмятежной власти инстинктов.
Не знаю, орала ли я что-то или пищала. Придя в себя, обнаружила, что так и сижу – обхватив живот. И в горле набухает что-то кислое.
«Нет, нет», – прошептала я про себя, надеясь, что организм чудесным образом одумается. Пакетов я не таскала. У меня вообще ни черта при себе не осталось. Пришлось поднять край майки и прижать ко рту. На фоне затухающего приступа, рвота брызнула почти безболезненно – непривычно жидкая, с тяжёлым солёным привкусом. Слякоть мгновенно обволокла ладони; щёки обдало тёплыми капельками. «Мешок» из майки потяжелел и насквозь вымок.
Я опустила глаза: в основном кровь, непривычно яркая, с какими-то загустевшими вкраплениями.
Под ногтем застрял окрашенный бордовым мягкий кусочек, похожий на рисинку. Я тупо застыла, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ела рис.
Тогда наконец и пришло осознание: сколь глупыми выходят мои попытки бороться. От меня осталась скомканная шелуха, да и та почти не держится. Какой ещё полёт на Титан? Что за байку впарил мне дядя Шон?
Повезёт? Попробовать, даже если и не верю? Большинству, к сожалению, не везёт.