Ведь бороться с раком, понижая иммунитет, казалось такой отличной идеей. И на время мы одержали вверх. На радостях мы даже понастроили новых загрязняющих производств. Кто ж знал, что эта мерзость умеет адаптироваться не хуже вирусов. Что мы сами её адаптировали?
Прошло десять лет, и богатые пары готовы были платить миллионы за образец стабильного генокода, за возможность продолжить род.
Я думала, оставлю после себя хоть что-то. Не исчезну бесследно. Дам ему жизнь, пусть и не напрямую – но честно, без подвоха. Без сломанного детства, без возни в мусоре, без вязких пробуждений в каком-то притоне.
Приобретённая онкология не влияет на стабильность генокода. Меня легко вылечат – главное, чтобы в медкарте не записали.
Всё, что оставалось, – достать эту гадость из моего желудка.
Дядя Шон присел рядом – шконка из дешёвого пластика прогнулась под его солидной фигурой.
– Сильно они тебя?
– До смерти, – сдавленно отозвалась я, – умерла просто не сразу.
– Тай, – я почувствовала, как он качает головой, – позволь мне помочь.
– Ты не сможешь.
– Тай…
– Мне конец. Если тебе что-то нужно – так и скажи, мне уже нечего терять. – Беспричинная злоба собралась у меня в губах, в пальцах, в отяжелевших мокрых веках. – У меня нет страховки. А те, кто оперируют без неё, и на милю ко мне не подойдут – потому что меня, мать твою, посадят!
– Тай, тебе ещё может повезти…
– Как, на хрен, повезти?! – прыснула я. – Я умру ещё до того, как запрут камеру. Умру, понимаешь?! Всё стояло на кону, всё, и я всё профукала одним движением!
– Тай, тебе…
– Не получится! Никогда! – Я ударила кулаком по стене – и тут же пожалела, потому что стене явно досталось меньше. – Хватит. Уходи.
Не знаю, зачем гоню его. Весь мир, что я так долго выстраивала из наивных грёз, всё рухнуло.
– Послушай меня, Тай. У тебя есть надежда.
Что-то в его голосе заставило меня тихо всхлипнуть – и прислушаться. Дядя Шон легонько коснулся моего плеча:
– Ты слышала о проекте «Титан» Хэрэди-Корп?
– Это ведь наживка для смертников.
– Ты сама сказала, что умираешь. А они предоставляют кредит на лечение добровольцам. Не всем, конечно… Но у тебя отличное образование. Отец с мировым именем. И мои рекомендации.
Я с самого начала чувствовала это в его голосе. Холодный расчёт – таков уж дядя Шон: он не был просто эксцентричным провокатором, как Николай. – Пейшенс, терпение – у тебя его и слишком много, и в то же время слишком мало. Ты ведь знаешь, что Коля взял фамилию матери? Она была само воплощение терпения.
– Не похоже, чтобы отец сильно скорбел по ней, – выдавила я, но заметила что-то в пристальном взгляде дяди. То, что появлялось там совсем нечасто.