Одновременно в меня начали влетать светлячки духа, и я ощутил прилив сил. Непроизвольно взгляд обратился внутрь, на столб духа.
Первый перст. Я недовольно поморщился — жаль, меня всегда кидало сразу на вторую ступень.
Теперь стержень духа горел ярко, здесь он расширялся, словно собирался раскрыться в крону дерева.
«Если сможешь, посмотри ещё выше. Попробуй дотянуться взглядом, я помогу.»
Я попробовал, хоть и чувствовал, что вылупил внутренние глаза до предела.
Да, за седьмой ступенью человека тоже был барьер. Только выглядел он по-другому, не как потолок.
«Это Небо. Тот самый барьер.»
Когда я был нулём, столб духа подпирался снизу нулевой мерой, где растекался в пустоту. Словно струя воды, падающая в океан.
Сверху было то же самое. Что будет, если прорвать седьмую ступень, я не знал.
«Это невозможно.»
— Из нулей тоже было невозможно выбраться, — проворчал я, поднимая копьё.
Я направился к храму, сжимая в руках оружие Белой Волчицы. Оно и до этого было слишком изящным для моей руки, всё же им владела женщина. А теперь оно было мне маловато, словно небольшая сулица.
Думаю, пришло время вернуть наследнице.
Я поднял оружие к глазам, рассматривая его.
— Говоришь, оно пропитано твоей кровью? Почему ты жив, если легенда говорит…
«Ну, легенды любят приукрашивать», — ответил демон, — «Что ты думаешь делать дальше?»
Мне почудилось, или он сменил тему разговора?
«Поднёбыш, твою червятину. Что ты привязался к этому копью? Отдай уже Волчице, пусть въедет в Вольфград великой воительницей, правнучкой той самой Спики…»
— Белиар, — я прервал его, — Легенда говорит, что Спика ударила в спину…
«В спину, ага. Дерьмо нулячье это, а не легенды! У меня до сих пор задница помнит это копьё».
И он усиленно послал мне воспоминания.
«Ярость боя, впереди блистает в сильверитовых доспехах прецептор Аластор. Он отражает удары моего трезубца, он смел и силён, но одной ярости недостаточно, чтобы победить демона.
Я наседаю, поднимая волну огня за спиной прецептора. Сильверитовый доспех спасает от магического удара, но жар огня всё равно испечёт его через некоторое время.
Пришло твоё время, человек. Он обернулся, в глазах мелькнул страх. Я выбиваю его клинок, замахиваюсь трезубцем. Так даже лучше — насадить трепыхающееся тело и заглянуть в глаза, насладиться победой.
И резкая боль в ягодице, пронзающая, кажется, до самых мозгов. Какого?
Аластор ныряет за клинком, пламя огня сбивает подоспевшее подкрепление. Вместе с болью в заднице я ощущаю обиду.
Такую прямо детскую обиду. Мы тут великие дела вершим, битва неба и земли. И тут копьё прям в…»