Он был всё такой же, только теперь не казался таким огромным. Рыцарь в ржавых доспехах, с пятнами аурита и коррупта. Разные зрачки — красный и золотой. Грязные золотистые волосы.
— Сильная воля, не составишь ли компанию? — держа в руках кубок с вином, падший ангел широким жестом указал на стол.
Я с сомнением посмотрел на мираж. Если я сяду к столу, будет ли это считаться, что я попал под влияние магии?
Понятно, что нельзя ничего есть, это захватит мой разум. Но если сесть на несуществующий стул, то мой разум так же будет захвачен — равновесия нет, но создаётся его иллюзия.
— Ты всё так же умён, — усмехнулся Эзекаил, потом опустил взгляд на ящик.
Я поставил ношу на пол, а потом оттолкнул ногой, послав вперёд как заправский бармен. Мне хотелось, чтобы он красиво проскользил по полу до хозяина замка, но тара заскакала по округлым кирпичам, разбрызгивая кровь.
Эзекаил поморщился, потом втянул носом воздух:
— Его кровь… Кровь предателя.
— Расскажи, как вернуть ангела? Ты обещал…
Падший ангел, не спуская с меня глаз, пригубил вино.
— Обещал, говоришь? Ну, что же, слушай… Ты знаешь, как я попал сюда?
— Мне неинтересно.
Эзекаил пропустил это мимо ушей и, поставив кубок на стол, опустил руки на подлокотники:
— Я был верным стражником Целесты. Верховным серафимом, самым близким к моему… — он усмехнулся, — господину.
Я слушал ангела, но беспокойно оглядывался. Зачем он заговаривает мне зубы? Или ему просто хочется поболтать хоть с кем-нибудь?
— Именно я открыл вот это, — он показал себе на грудь.
— Что — это?
— Равновесие. Ещё один ключ к силе Абсолюта.
— То есть?
Но падший ангел лишь поморщился, и отмахнулся. Эзекаил встал:
— Ты знаешь, сколько всего мер?
Я кивнул.
— Все думают, что Абсолют — шестая мера. После пятой, после богов.
Он подошёл к ящику и поставил на него ногу. Дерево жалобно заскрипело.
— Но никто… Ты понимаешь, что никто в Регнуме не знает, как становятся Абсолютом!
Я молчал, глядя на выгибающийся ящик.
— Двенадцать богов, сидящих сверху, думают, что надо убить других, — и он опустил ногу, разломав ящик вдребезги.
Брызнула кровь, и я отвёл взгляд.
— Останется один, и обретёт силу Абсолюта.
— Логично, — бросил я.
— Говорят, такое было. Поэтому боги вечно воюют… Есть и другая версия, — задумчиво сказал Эзекаил, — Это вера Просветлённых, уж ты-то должен о ней знать.
— Да. Ноль, достигший просветления, может стать Абсолютом.
— Верно. Ты видел, что могут Просветлённые?
И снова я кивнул.
— Поэтому на небе, — Эзекаил ткнул пальцем вверх, — нулей нет. Им закрыт туда путь, и боги закрылись верной стражей. Никто не хочет потерять такое могущество из-за какой-то нулевой грязи.