Но однажды стемнело вокруг —:
Всюду чудища, — слева ли, справа ли, —
И холодными стаями вдруг
Непонятные рыбы заплавали.
Их спустилось
Много, много
В сердце голубых глубин,
И сдавило
Осьминога
Много, много мин.
Закипела от взрыва вода,
Якоря друг о друга зазвякали,
И пропали простор и еда,
И глазастые детки заплакали…
Налетевши на минный стакан,
Осьминог вдруг упал без движения
И воскликнул на весь океан:
— Погибаю от разоружения!..
Дипломатов
Много, много
В залах и дворцах Женев,
Но не легче
Осьминогу
И его жене.
1933
Сменив просторным словом «наше»
Словечко узкое «мое»,
Сплошной ковер колхозных пашен
Меняет в корне бытие.
И вот порою с запозданьем,
Единоличный кус жуя,
Спешит, торопится сознанье
За перестройкой бытия.
Колхоз, бригада… В каждом слове
Былой уклад трещит по швам,
И мудрость дедовских пословиц
Распалась, как трухлявый хлам.
Все те, чьи «хаты были с краю»,
Чье «дело было сторона», —
Теперь хотят узнать и знают,
Чем дышит нынче вся страна.
«Своя рубашка ближе к телу»,
Но на весенней посевной
Она линяла и потела
Совсем не для себя одной.
«В своей сермяжке» стало тяжко,
«Своим домком» не проживешь,
И на пиджак сменить сермяжку
Спешит в колхозе молодежь.
Среди бригады комсомолок
Погудка старая глупа:
«Короток ум, а волос долог», —
Так шутят только про попа.
И в прозодежде на комбайне
Веселых внучек увидав,
Замшелый дед, как в жаркой бане,
Потеет, мысли растеряв.
Впустую ворох поговорок
Перебирает голова:
Смешны в колхозных разговорах
Былой премудрости слова.
Не смогут ни язык, ни губы
Сказать владельцам трудодней:
«К обеду бей жену, как шубу,
А к ужину — еще сильней».
И не «от печки до порога»,
Как по старинке было, — нет!
Сегодня женская дорога
Ведет в правленье и Совет.
И так во всем. В амбар свезенный
Колхозный хлеб — и мой и твой,
К нему нейдет словцо «казенный»:
Он — всенародный, трудовой.
Его колхоз блюдет сурово,
И вор колхозный — общий враг.
Не скажешь, что «казна — корова,
А кто не доит — тот дурак».
Куда ни глянешь пахнет новью,
Нет прежней межевой ругни,
И вся страна следит с любовью,
Как колосятся трудодни.
Раздвинув «мир крестьянский» тесный,
Весь мир в колхоз ворвался вдруг —
Огромный, сложный, интересный,
Открытый для ума и рук.
Сплошной ковер колхозных пашен
Меняет мысли и житье,
Сменив просторным словом «наше»
Словечко узкое «мое»!
1933