Они жмут друг другу руки. Подходит Силади и ребром ладони разбивает сцепленные руки спорщиков…
Я долго стою под душем, холодная вода приятно освежает. Вхожу в комнату. Все уже легли, но не спят. Слышу голос Бороша.
— На твоем месте я бы все-таки принял транспортный отдел. Чем ты рисковал? Если голова есть на плечах, не погоришь. Надо стать своим человеком в их компании, а там сам знаешь — рука руку моет, и если погорите, так все вместе, не один ты…
Силади, опершись на локти, курит, огонек его сигареты то и дело вспыхивает.
— Еще девять месяцев осталось, — произносит он.
— Кто взял отдел вместо тебя?
— Нашелся один тип. Беспринципный, тупой, кляузник.
— Вот видишь, кому польза от твоего упрямства? Только этому типу, больше никому.
— Ты мудрец, Борош, — вставляет Тилл. — А я и не знал.
— Если бы знал, то, пожалуй, не стал бы спорить со мной?
— Смотри, не переоцени себя, дружок.
— Ты прав. Насчет устройства своих дел я не мастак. Мог бы сейчас быть частником и мешок денег иметь, если бы не бросил кондитерскую. Ребята подтрунивали, дразнили сладким гусаром, стыдно стало. Встретился я на днях со своей хозяйкой. Подумал было, что она хромает или позвоночник у нее искривлен, а это ее браслет перетягивает на один бок. Не меньше полкилограмма золота. Ей-богу. Летом две холодильных установки вывезли на ее балатонскую дачу для охлаждения комнат.
Тилл смеется.
— Брось ты, Борош, завидовать чужому богатству! В лучшем случае ты стал бы всего-навсего подручным мастера.
— Давно бы уже был мастером.
— Пустые мечты. Это я уже слышу двадцатый вариант упущенного тобой счастья. Болтаешь только, но так и сгниешь в этой зловонной дыре.
Борош садится на постели.
— Ну-ну, продолжай. Скажи, что это объясняется моей ограниченностью. — Он делает паузу, затем с издевкой и ненавистью говорит: — Господин Барон, лучше подумайте, как вам снова сесть в директорское кресло!..
Силади обращается ко мне.
— Скажи, Апостол, ты тоже имел своего шофера, когда был директором. А?
Я молчу.
— Слышишь?
— Да, — тихо отвечаю я.
Память отчетливо воспроизводит мешки с цементом в багажнике и перед задним сиденьем «волги». Стройматериалы удалось достать по льготной, государственной цене — в министерстве подписали наряд. Мы везли их для закладки фундамента на балатонском участке, когда я уже продал «москвича».
— И на охоту ездил?
— Нет.
— Упустил возможность попасть в историю, — говорит Силади. — Однажды я зашел в зал охотничьих трофеев Сельскохозяйственного музея, там выставлен и один из моих трофеев. Те рога никогда бы не красовались там, если бы я не спустился с обрыва за ними. Под фамилией хозяина нацарапал свои инициалы, согласитесь, я по праву так поступил, а? Затем посмотрел на соседние экспонаты: с правой стороны доставлен каким-то графом, слева — тоже какой-то важной персоной и так далее, всюду знатные особы — их сиятельства, высокоблагородия. Поверьте, друзья, ей-богу, никогда и в мыслях не держал, что мои инициалы окажутся в столь избранном обществе.