Гизи судорожно, нервно смеется.
— Колоссально! Я права! Это что, новая тактика? Таким способом ты надеешься расположить меня к себе, завлечь в свои сети? Старый метод уже не дает нужного эффекта? — В голосе ее звучит мольба. — Посмотри на меня, ведь я стала из-за тебя нервнобольной, ты причиняешь мне столько мук, терзаешь меня, убиваешь, а я все терплю и терплю, верю, во всяком случае верила, что ты очень занят на заводе с тех пор, как стал директором, как у вас начались неприятности на производстве…
— Ты права, — повторяю я тихо, все еще надеясь успокоить ее. Но тщетно.
— За что ты поступаешь со мной так? — умоляюще спрашивает она. — У меня такое чувство, будто я в сумасшедшем доме, потому что изо дня в день меня преследуют душевные муки, бесконечные терзания, словно надо мной висит вечное проклятие, и, сколько я ни спрашиваю, почему это так, ответа нет, и я должна жить в полной неопределенности, терзаемая подозрениями… Нет, так жить нельзя. Я не могу больше. — Она молитвенно складывает руки. — Умоляю тебя, давай разойдемся, оставь меня, делай что хочешь, но не создавай мучений для меня и себя. Я не вижу в этом никакого смысла. И для тебя наша совместная жизнь кошмар, а для меня вдвойне… — Рыдая, она падает на подушку.
Я безучастно смотрю на нее. Она права, так дальше продолжаться не может. Я тоже понял это. Давно понял, но не говорил, мы оба молчали. Ждал, что произойдет какое-то чудо, или случай, или неизвестно что. А может, ничего не ждал, а погряз по уши в повседневных заботах, как страус, прятал голову, чтобы не видеть приближающуюся беду, а тем временем гнойник назревал, нагнетались новые неурядицы и неприятности, делающие свою разрушительную работу систематически, постоянно, причем всюду, дома тоже…
Мне становится невыносимо, я даже вздрагиваю. Но что бы там ни было…
Гизи сотрясают судорожные рыдания.
Хрустальная пепельница искрится, преломляя свет лампы, бьет мне в глаза, по мозгам, нервам. Я хватаю ее и с силой швыряю в стену.
С грохотом захлопываю за собой дверь. Он слышен во всем доме.
7
Я бегу очертя голову, погружаясь в теплый мрак ночи… Шлагбаум на Шорокшарском шоссе… новые дома… ощущаю мазутный запах воды. Смутно передо мной встает образ тетушки Йолан… дощатый забор… ворота… сворачиваю к лодочной станции. На берегу в небольшом ресторанчике играет музыка, несколько пар танцуют.
Чудесный субботний вечер.
Выхожу на дорожку в скверике, музыка долго провожает меня, добираюсь до кабины. Низенький барьер вокруг терраски, на дверях крохотная задвижка, маленький замок, когда-то я все выкрасил в красный цвет, а по фасаду посадил вьюнки. Воздух в домике спертый, распахиваю окно, дверь тоже настежь, разбираю постель, выношу на терраску плетеный камышовый стул и сажусь. Меня обдувает теплый ветерок… С каким наслаждением выпил бы я сейчас кружку пива!