— Неплохо… только кошмары замучили, — честно признался я. — Несколько раз просыпался.
— Это бывает, — вздохнул Матрос. — Особенно после того, что мы вчера повидали.
— А чего мы увидели? Трупа не было.
— Так ведь все равно смерть человека. Вчера он ходил рядом, здоровался, а сегодня только в памяти твоей.
Я не мог Матросу объяснить, что по роду своей деятельности видел столько смертей! Можно сказать, с трупами в обнимку лежал. Не поймет добрый деревенский мужик.
Завтрак закончился, я заторопился в город. И тут мой взгляд снова упал на крайне бедную обстановку дома. Денег у хозяина — кот наплакал, а он последнее на стол ставит, чтобы порадовать гостя.
— Матрос, — я пытался сказать как можно мягче, дабы не обидеть его, бедные люди обычно гордые. — Я тут немного деньжат срубил. Помяни Толю Колесникова.
— Никак обидеть хочешь?.. Денег не возьму, я ведь угощал от чистого сердца.
— И я, блин, не от чистого? Вдруг матери его пригодятся, времена ныне трудные.
— Если только для матери, — проворчал Матрос. — А у самого как с деньгами?
— Трудновато пока. Только это для меня не сумма.
— Ничего себе не сумма! Целых… не возьму!
— Бери, говорю. У вас тут наличные принимают?
— Кое-где еще принимают. Хотя поговаривают, скоро только электроникой будем рассчитываться. А потом эту электронику в нас вживят. Правда?
— Боюсь, что да. Ладно, до этого еще дожить надо.
— И все равно, Юра, много.
— Давай так: я к тебе снова заеду. Не выгонишь?
Что ты! Хорошему человеку всегда рад.
— Как думаешь, есть смысл поговорить с твоими односельчанами? Вдруг кто видел здесь вчера подозрительного субъекта?
— Много народу проезжает мимо, — напомнил хозяин. — Среди такой тьмы ему и затеряться легко.
— Пожалуй.
— А все же я у них поспрошаю. Ты телефончик оставь…
Мы распрощались, я сел в машину. Конечно, следовало бы пообщаться с матерью Анатолия. Вон их дом, стоит как-то сумрачно, без жизни. Интересно, что нового я узнал бы от нее? Какие-то тайны сына? Но доверил ли он их матери? Да и вряд ли Анатолий знал нечто важное. Его фраза о чем-то нехорошем в жизни Капралова, были, скорее, криком отчаяния. Если его действительно убили, не исключено, что это сделал тот, кто задушил Лену. Колесников стал опасен. Он что-то ляпнул моей бывшей, она — кому-то еще. Или он где проболтался?.. Вот убийца и насторожился. Только Капралов ли это сделал? Прав ли я, подозревая его? Не слишком приятен мне Вадим, а все — моя интуиция. Только… мало ли кто кому не нравится, но к интуиции следует прислушиваться, хоть иногда ее, блин, следует засунуть куда подальше.