Все это было так. И тем не менее я собирался выступить на юг.
Я дал клятву не только Этельстану, но и Этельфлэд, дочери короля Альфреда, которая была не просто моей любовницей, но я ей очень дорожил. Я обещал защищать Этельстана и убить его врагов после того, как умрет король Эдуард. А если человек нарушает клятву, он теряет честь. При жизни мы можем иметь многое: знатное происхождение, земли, успех. И у меня все это было. Но после смерти нам предстоит путь в загробный мир, и туда мы сможем забрать лишь свою репутацию, а у человека без чести нет репутации. Я решил сдержать клятву.
— Сколько людей ты берешь с собой? — спросил Сигтригр.
— Всего сорок.
— Всего сорок! — с сарказмом повторил он. — А что, если нападет Константин Шотландский?
— Не нападет. У него руки связаны дракой с Овейном из Страт-Клоты.
— А норманны на западе? — допытывался зять.
— Ты побил их в прошлом году.
— А у них новые вожаки, и корабли продолжают прибывать!
— Значит, побьем их в следующем году, — отрезал я.
Сигтригр снова сел, и двое волкодавов подскочили к нему, чтобы хозяин их погладил.
— Мой младший брат приплыл из Ирландии, — сообщил он.
— Брат? — Я знал, что у Сигтригра есть брат, но зять редко вспоминал о нем, и у меня сложилось впечатление, что он до сих пор в Ирландии.
— Гутфрит, — процедил он имя. — Он рассчитывает, что я стану одевать и кормить его.
Я обвел глазами большой зал, ловя взгляды приближенных Сигтригра:
— Он здесь?
— В борделе, скорее всего. Так ты все-таки идешь на юг? — проворчал Сигтригр.
Он выглядел стариком, хотя был моложе меня. Его некогда красивое, несмотря на недостающий глаз, лицо покрылось морщинами, волосы поседели и поблекли, борода поредела. Новой королевы во дворце я не встретил, — по слухам, большую часть времени та проводила в основанном ею в городе монастыре. Ребенка Сигтригру она до сих пор не родила.
— Мы идем на юг, — подтвердил я.
— Откуда и грозят нам главные беды. Только не езжай через Линдкольн, — уныло посоветовал он.
— Почему?
— Говорят, что там чума.
Финан, стоявший рядом со мной, перекрестился.
— Я обойду Линдкольн, — довольно громко пообещал я: поблизости находилось около дюжины слуг и дружинников, и мне хотелось, чтобы они услышали мои слова. — Мы воспользуемся западной дорогой через Мамесестер.
— И возвращайся поскорее, — пробормотал Сигтригр. — Живой.
Он сказал это искренне, но словно нехотя. Мы выехали на следующее утро.
У меня не было намерения пользоваться для пути на юг какой-либо из дорог, но я хотел, чтобы весь двор услышал мои слова. У Этельхельма были при дворе Сигтригра соглядатаи, вот пусть теперь сторожат римские дороги, ведущие из Нортумбрии на юг, в Уэссекс.