— Вот и дом, — сказала сестра Ауд. Дом стоял у всех на виду. В прошлом Ярви часто здесь проходил.
— Для чего служителю Горма держать дом в Торлбю?
— Мать Скейр говорит, что мудрый служитель знает жилище врага лучше собственного.
Ярви хрюкнул:
— Мать Скейр не меньше матери Гундринг любит меткие поговорки.
Ауд повернула ключ.
— Они в ходу у всей Общины.
— Возьми Джойда. — Ярви потянул Сумаэль в сторонку и негромко добавил: — Ступайте в казначейство и найдите мою мать. — Если им улыбнется счастье, то Хурик будет на боевой площадке.
— И что я скажу? — спросила Сумаэль. — Что ее кличет мертвый сын?
— И что он, наконец, научился застегивать плащ. Приведи ее сюда.
— А если она мне не поверит?
Ярви представил себе лицо матери таким, как бывало, когда она опускала на него свой суровый взгляд. Весьма вероятно, что она усомнится.
— Тогда мы придумаем что-нибудь другое.
— А если она не поверит и прикажет меня казнить за нанесенное оскорбление?
Ярви помолчал.
— Тогда я придумаю что-нибудь другое.
— Кому средь вас была ниспослана недобрая погода и дурное оружие в схватке? — раскатился по площади звонкий голос. Перед величественным, недавно возведенным зданием с беломраморными колоннами собралась толпа. Перед толпой в рубище из мешковины стоял жрец. Раскинув руки, он воплями доносил до народа свое послание. — Чьи молитвы многим богам остались безответны?
— Мои молитвы всегда были настолько безответны, что я и молиться перестал, — проворчал Ральф.
— И нету в том удивления! — возвестил жрец. — Ибо нет на свете многих богов, но Бог едина! Никакие чары искусных эльфов не смогли сокрушить Ее! Объятья Единого Бога и врата Ее храма распахнуты настежь перед каждым из вас!
— Храма? — Ярви нахмурился. — Мать строила здесь монетный двор. Она собиралась чеканить монеты, все до одной равного веса. — Теперь же над входом парило солнце о семи лучах — солнце Единого Бога, бога Верховного короля.
— Она дарует вам свой кров, свою милость и свое пристанище! — горланил жрец. — Требуя взамен лишь одно: возлюбите Ее так, как она любит вас!
Ничто сплюнул на камни.
— Что с этой любовью станут делать боги?
— Здесь многое поменялось, — промолвил Ярви. — Окинув глазами площадь, он еще чуточку ниже натянул капюшон.
— Новый король, — Сумаэль облизнула шрам на губе, — новые порядки.
Все услыхали, как отворилась дверь, и Ярви оцепенел. Все услыхали стук сапог в коридоре, и Ярви через силу сглотнул. Дверь в покои раскрылась, и Ярви сделал шаг навстречу — и замер, не в состоянии дохнуть…
Пригибаясь, вошли два раба — ладони на мечах. Два здоровенных инглинга в серебряных ошейниках. Ничто ощерился, сверкнула сталь — он потянул клинок из ножен.