Король Ванстерланда нависал над ней, как огромный волкодав над взъерошенным котенком:
— Я привык, что гетландцы меня презирают, но у этой девчонки в глазах очень холодная ненависть.
— Словно бы у нее к тебе есть дело мести, — усмехнулась мать Скейр.
Колючка вцепилась в висевший на шее мешочек:
— Ты убил моего отца.
— Ах вот оно что, — пожал плечами Горм. — Ну да, я осиротил кучу детишек. Как его звали?
— Сторн Хедланд.
Она ожидала чего угодно — насмешки, угроз, ярости, а вместо этого грубые черты Горма озарились улыбкой:
— О да, это был поединок, достойный песни! Я каждый шаг, каждый удар помню! Хедланд был великий воин, достойный враг! Холодными утрами вроде этого у меня до сих пор болит раненая нога — его подарок! Но Матерь Война приняла мою сторону. Ее дыхание коснулось меня еще в колыбели. Предсказано, что смертному мужу меня не убить, и так оно и обернулось.
И он одарил Колючку широкой улыбкой, а рука его перебирала навершия мечей, играючи пропуская звенья цепи между большим и указательным пальцем.
— Смотри, мать Скейр, как вымахала дочка Сторна Хедланда! А годы-то идут, а?
— Еще как идут, — прищурилась служительница.
Голубые глаза ее смотрели очень холодно.
— Довольно рассказов о славном прошлом, — и Горм подчеркнуто вежливо повел рукой — мол, проходите первыми. — Верховный король ждет нас, отец Ярви.
И Гром-гиль-Горм повел их через киснущий под дождем порт, а Колючка плелась следом — замерзшая, мокрая до нитки, злая и беспомощная. Да уж, в таком расположении духа не до красот величайшего города моря Осколков. Если б ненавидящим взглядом можно было колоть, Крушитель Мечей уже давно улетел бы, весь истыканный, в Последнюю дверь. Но взгляд не меч, им не убьешь, а ненависть опаляла не врага, а только саму Колючку.
Команда «Южного Ветра» вошла в огромные ворота, потом миновала еще одни и вступила в длинный зал, где все стены увешаны были оружием — от полированного пола до головокружительно высокого потолка. Они шли и смотрели на древние, изъеденные ржавчиной мечи. На копья с истлевшими и разбитыми древками. Расколотые в щепы щиты. Некогда это оружие носили люди, по трупам которых Бейл Строитель, первый из Верховных королей, взобрался на свой трон. Оно принадлежало солдатам армий, погибших в сражениях с его потомками — когда те огнем и мечом распространяли власть короны от Ютмарка до Нижних земель, до Инглфолда и далее вдоль берегов моря Осколков. Сотни и сотни лет побед — вот о чем говорили все эти мечи, и топоры, и расколотые шлемы, хоть у них не было голоса. Но все прекрасно понимали, о чем речь, и речь эта слышалась яснее, чем шепот служителя у трона, и громче, чем оглушающий ор Мастера клинков.