Он молился так отчаянно, как никогда не молился прежде, всем богам, высоким ли, малым, о каких только вспомнил. Он молил не о Черном престоле, не об отмщении вероломному дяде, не об обещанном Исриун поцелуе и даже не о том, чтобы избавиться от ошейника.
Он вымаливал свою жизнь.
Раздался режущий уши удар, от которого задрожала обшивка, и весь корабль зашатался. Весла ломались, как сухие сучки. Огромная волна захлестнула палубу и поволокла Ярви за одежду, и он понял, что умрет той же смертью, что и дядя Атиль, проглоченный безжалостным морем…
Настал рассвет, немилостный и тусклый.
«Южный Ветер» покоился на мели, припав на борт, словно громадный кит, выброшенный на холодную гальку. Ярви — мокрый до нитки, в синяках, но живой — сгорбился и дрожал на вывернутой под острым углом скамье.
Шторм рычал из темноты, вдалеке, на востоке, но в серо-голубой утренней мути поднимался холодный ветер, и дождь неослабно лил на оборванцев на веслах. Большинство ворчало на болячки и ссадины, некоторые же скулили над ранами посерьезнее. Одна скамья сорвалась с пазов и упала в море, не иначе унося трех злополучных гребцов прямиком в Последнюю дверь.
— Повезло, — сказала Сумаэль.
Шадикширрам похлопала ее по спине, чуть не свалив с ног.
— А я говорила, что мне везет с доброй погодой! — У нее, по крайней мере, настроение было замечательным после ее одностороннего поединка против бури. Ярви следил, как они обходят корабль. Сумаэль облизывала выемку на губе, пока разглядывала трещины и простукивала опытными руками обшивку.
— По крайней мере, киль с мачтами уцелели. Раскололось двенадцать весел и поломались три банки.
— Не говоря о том, что пропали трое рабов, — буркнул Тригг, не на шутку раздосадованный затратами. — Двое погибли на цепи, а еще шестеро не могут грести, и хрен его знает, смогут ли вообще!
— Пробоина в корпусе, вот что страшно, — заметил Анкран, — в трюме солнце светит. Если ее не заделать и не замазать хорошенько, не стоит и думать о выходе в море.
— Так, где бы нам найти немного дерева? — Шадикширрам махнула рукой на древний лес, со всех сторон обступавший берег.
— Это шендов лес. — Тригг посматривал на тенистые кроны со много меньшим восторгом. — Они нас найдут и сдерут со всех кожу.
— Тогда начинай быстрее, Тригг. У тебя и с кожей видок еще тот. Если моя удача нас не покинет, мы залатаем пробоины и улизнем, пока шенды ножи наточить не успеют. Эй ты!
Шадикширрам подошла туда, где Ничто сжался в комок на коленях на гальке, и перевернула его, двинув сапогом по ребрам.
— Чего не скоблишь, сволочь?