Да ржавую гильзу ей, а не Просто Бога. Не знаю, как называется то чувство, которое во мне вспыхнуло, как подожженный фитиль, но оно стало моей побудительной силой и сподвигло на самую большую дурость в моей жизни.
Достав флэтпад Пита, я установила таймер с задержкой на отправку сообщения, и зло отбила Стэнфорду: «Шо в клубе».
— Слышь, Джонс, — обратилась я к другу. — У тебя же романтик на завтра намечается?
Пол, недоумевая, кивнул, и я радостно провозгласила:
— Значит, сегодня поработаешь моим извозчиком.
— Ривз, а тебе не говорили, что ты наглая, как танк?
Ну, вообще-то Стэнфорд мне что-то в этом духе рассказывал, но какое это имеет сейчас значение? Умные люди говорят, что наглость — это второе счастье. А поскольку счастья у меня в жизни мало, то приходится компенсировать наглостью.
— После вечернего построения отвезешь меня в порт нуль-перехода. Дальше свободен до тех пор, пока я тебе не позвоню или сообщение не пришлю. Домой меня отвезешь.
— Ты что, на Блактэю собралась? — удивился друг. — Деньги лишние появились?
— Джонс, меньше знаешь — крепче спишь, — напустила тумана я. — Со стрэйнджера уходим вместе. Понял?
— Да понял я, — без особого энтузиазма отчитался Пол и, покинув мою каюту, отправился в сторону рубки.
***
На вечернем построении Стэнфорд был непривычно мрачен и суров. На нас с Полом он не смотрел, но когда стал говорить о том, что боевой звездолет — это не бордель, и вести себя на нем следует соответственно уставу и общепринятым нормам морали, захотелось проковырять норку в синтебетоне и прикинуться там дохлым хомячком.
Никто из команды, конечно, ничего не понял. А мы с Джонсом, как настоящие партизаны, делали вид, что-тоже не в теме. Чем, по-моему, разозлили Стэнфорда еще сильнее. И вот когда он, с явным намерением сказать нам какую-то гадость в очередной раз открыл рот, у него на поясе громко пиликнул флэтпад.
Люди добрые. Вы бы его видели, когда он сообщение прочитал. Да его сияющую счастьем морду вместо фонаря в ангаре можно было использовать.
Кобель. Как есть — кобель. А еще тут кому-то о нравственности и морали втирает. Ну, я посмотрю, что ты мне сегодня в клубе петь будешь.
— Все свободны. Послезавтра в семь вечера чтобы все были на стрэйнджере, — направляясь к подъемнику рейдера, на ходу бросил Стэнфорд, потеряв к нам всякий интерес.
— Быстро валим, — подхватывая сумку, я дернула Пола за руку и помчалась к стоянке флайкортов. Пока Стэнфорд будет собирать шмотки, я успею добраться до нуль-перехода. Рискованно, конечно, но не невозможно.
Джонс, правда, всю дорогу к порту нудил, с какого перепугу мы туда так спешим, и заткнулся только тогда, когда я его припугнула, что отберу ключи. Он своим бурчанием мешал сосредоточиться, а мне нужно было мало того, что успеть переодеться, так еще и затесаться в баре между клиентами клуба, чтобы выглядело это так, будто я там сижу уже давно.