Строевой шаг на глухой станции как будто свидетельствовал: кемалисты создали национальную армию.
Султанские офицеры перешли на сторону Кемаля. Дети помещиков и коммерсантов, бывшие лицеисты, офицеры из высших военных школ составили ее командный костяк… Крестьянские партизанские отряды первыми ударили — остановили врага, но им не прогнать его. От партизан, от любимых массой вожаков в армию перешел романтический дух борьбы за независимость. Такой армии еще не знала Турция… Штаб — буржуазный, армия — освободительная.
В сопровождении офицеров Фрунзе вошел в сарай. Возле окошка солдат чистил тряпкой закопченное ламповое стекло. Другой аскер кресалом высекал огонь. Фрунзе предложил ему спички, а коменданта спросил, когда ожидается поезд. Комендант ответил:
— Получена телеграмма — вышел из Ангоры, идет к нам. Но его все нет, не приходит. Я телеграфировал — и ответа еще нет… Извините, паша, наверно, что-то случилось…
Солдатский ужин собрали в сарае, поставили козлы — столы и скамьи. Явились офицеры — пехота и кавалерия. Извинялись за скромный ужин. Для Фрунзе положили серебряную ложку, всем другим — деревянные.
— Город далеко, а здесь ни в одной долине вилки не найдешь.
— А у меня есть вилка, — Фрунзе взял у Вани свой складной нож, на черенке которого кроме вилки и ложки были штопор и шило…
Старик комендант сказал:
— Когда новая Турция победит, мы устроим большой пир. И вы будете гостями, хотя и другой веры.
Деревянные ложки стучали о глиняные тарелки.
— Ты и есть тот паша, который поверг Врангеля, желавшего стать новым русским царем и вместе с Англией продолжать уничтожение турок? Аскеры целовали газету с этим сообщением.
— Так и целовали? — улыбнулся Фрунзе.
Верно, Советская власть остановила кровопролитие на турецком востоке, солдатская масса, аскеры обрадовались ликвидации царизма, потом белогвардейщины, стоящей за войну; аскеры рады новой России, не воюющей на Востоке, одобряют политику большевиков. Кемалисты хотят опираться на массу, чтобы победить. Следовательно, и на дружбу с Советской Россией. Но много сложностей, трудны повороты, круты горы. А западная агитация искусна! Он, Фрунзе, во что бы то ни стало постарается — откроет правду, укажет на нее, осветит… До встречи с этим загадочным Мустафой остался один перегон.
— Так и целовали? — переспросил Фрунзе.
— Да, паша, к груди прижимали, — ответил ротный. — Позвольте спросить… Если, конечно, ответ не составляет военной тайны… Не является ли ваша группа авангардом Красной Армии, которая продвигается на помощь нам?
Этот офицер не слышал об осложнениях в советско-турецких отношениях? Не допускает этого? Либо считает, что с прибытием Фрунзе все уже наладилось? Фрунзе ответил: