За окном послышался стук колес. Адъютант сказал: «Это он».
Вот они, неразлучные — Фрунзе и Абилов! Кемаль ласково усадил их на сафьяновый диванчик перед овальным столом на резных изогнутых ножках, сам сел напротив.
— Догадались, якши, — сказал он и крикнул в соседнюю комнату: — Фахрие, пожалуйста… самого вкусного!..
Словно озорничая, сбросил с головы феску, обнажились реденькие, рыжеватые, пушистые, как у младенца, волосы.
— Итак, завтра?.. — Глаза вдруг стали острыми. — Узкоколейкой не пользоваться!..
— Да, я люблю седло, — сказал Фрунзе. — Лучше видна тропа. Люблю седло!
— Седло? — о чем-то подумав, переспросил Кемаль. — Прости ты, товарищ Фрунзе, и ты, Ибрагим, выйду на минуту…
— Он пришлет вам, Михаил Васильевич, подарок — седло! Украшенное! — догадался Абилов.
На стене над письменным столом Кемаля висела фотография Фрунзе в гимнастерке. Абилов сказал:
— Портрета Буйона я тут не видел. Вас Мустафа уважает.
— Московскую политику!
— А политика — это же люди!
На большом столе лежали подарки Кемалю. На стене висел золотой кавказский кинжал с надписью:
«Память от Азербайджанского рабоче-крестьянского правительства герою турецкой революции М. Кемаль-паше».
По ковру неслышно вошел Кемаль, сел.
— В Москве передай Ленину, Чичерину и Калинину: Мустафа прежним остался.
— Все будет прекрасно, Гази! Ленин поможет.
Кемаль встал, прошелся:
— Сколько мне осталось жить? Наверно, немного. Болезнь почек, плохая печень. Но я, передай, кое-что успею… Большие изменения будут у нас. Эта нелепая феска, дикие привычки, суеверия, неграмотность… Нищета! Крестьяне живут в пещерах. Много будет перемен!
— Если поднять народ, то все достижимо, — сказал Фрунзе.
— Мустафа, — сказал Абилов, — только крестьянин — пастух, землепашец — может обеспечить победу.
Кемаль отозвался:
— Мы немного помогаем хлебопашцам и пастухам, чуть-чуть. Это дело будущего, когда победим. Народ! С ним говорим через Национальное собрание. Оно — существо с тремя головами. Одна из них говорит: религия — волшебный меч, завоюет и Запад и Восток. Хочет восстановить власть султана. Это — духовенство, чиновничество, крупная буржуазия…
Кемаль, упорно глядя, подождал, пока Абилов переведет.
— Вторая голова смотрит на Запад. Рассчитывает: дольше война — больший торговый застой, необходимо сейчас же соглашение с Антантой любой ценой, при любых жертвах. Но есть третья голова. Это «халкисты» — народники, стоящие за власть народа. Эта голова смотрит на Советские Республики. Главная голова! Понимает: соглашение с Западом допустимо лишь при условии дружбы с вами. Понимает эта голова: империалисты Запада по рождению враги, у волка из пасти кости не отнимешь. Настоящими друзьями не будут. Соглашение с ними — ни под каким видом в ущерб братству и дружбе с Советскими Республиками. Империалисты — постоянные враги. С ними не может быть никогда устойчивого соглашения. Эта идея есть и будет, пока я жив, руководящей в меджлисе. Эту идею провожу я. Эта третья голова — моя!