— В Тифлисе — радио, что-нибудь узнаем, — заметил Дежнов. — Если Буйон действовал без согласия Англии, то наверняка услышим барабаны и ругань английской прессы.
— Но ведь эти друзья при всех обстоятельствах в одном все же будут согласны: кинуть Турцию против нас, — сказал Фрунзе. — Все дело в позиции Ангоры.
Думая о позиции Ангоры, следовало отдать себе отчет в том, почему одни мощные державы, сокрушив другие мощные державы, а Турцию разрушив до основания, не могут справиться с остатками ее армии, с партизанами Анатолии. Уже несколько лет никак не могут справиться и теперь прикидываются друзьями этих солдат, пастухов, и предлагают им деньги, уступки…
Вновь пришли на память слова Ленина о том, что восточные народы заразились примером Советской России и теперь дают отпор «империалистскому волку»… Поднялись восточные народы — гигантская сила. В ней суть. Ангора — ее частица, пусть и разноречивая она, эта Ангора.
Стал яснее осознаваться факт: ведь ангорское правительство противостоит константинопольскому, по-прежнему противостоит. Это же факт! В столице двор, султан, крупные чиновники и оккупационные войска Европы. В Ангоре же деятели другого типа — заинтересованы в симпатиях мужика. Пастухи, земледельцы доверяют кемалистам, а кемалисты понимают, что только вместе с пастухами удержат фронт. Информбюро сообщало, что иные депутаты ангорского Собрания демонстративно являются на заседания в кожаных пастушьих лаптях. Мир между двумя турецкими правительствами — константинопольским и ангорским — означал бы падение Ангоры. Можно было думать, что за соглашением Франклен-Буйона кроется сближение между турецкими правительствами. Однако Фрунзе находил, что оно невозможно, не произойдет — слишком далеко зашла Ангора в борьбе с капитулянтами.
Дежнов давно встал из-за столика, курил в приоткрытую дверь, вдруг повернулся:
— Но Великобритания всегда добивалась своего. И это, по-моему, главное в оценке положения.
Дежнов полагал, что в конце концов раскроет любой дипломатический ход — догадается. Однако вот нынешнюю позицию Ангоры Дежнов не мог определить, колебался и досадовал. Он сказал:
— Французский денежный мешок недавно был, теперь снова стал «другом» турок. Ныне, смотрю, возникла та же ситуация, что в начале года, перед подписанием Московского нашего договора с турками, когда турки метались — выбирали то нас, то соглашение с Антантой. Давайте, Михаил Васильевич, сопоставим. Вспомним, как было с Московским договором.
— Давайте. Полезно. Одна и та же причина рождает одно и то же следствие. Вы увидите, что расстановка сил все та же. Это был и есть договор о братстве и дружбе.