Стало светать. Поезд снова пошел среди скал, и ничего, кроме каменных громад, не было видно. Кемик дождался станции Навтлуг, от нее ветка уходила в родные, близкие, а теперь далекие места.
На этой станции поезд стоял до высокого солнца и спал. Кемик уже сквозь сон слышал за окном отчетливо громкие в тишине и в безветрии голоса всегда бодрствующих железнодорожников.
Благодаря Ване и Фрунзе Кемик чувствовал себя хорошо. Вот только Кулага… Мысленно Кемик бурно возражал ему, бешено, искренне. Но тут же возникало сомнение — тоненькая игла внезапно укалывала: а не прав ли в чем-то Кулага как раз? Ваня, Фрунзе и другие все относятся к Кулаге приязненно, дружелюбно…
ХЮСЕЙН РАУФ — ВИДНОЕ ЛИЦО
Отпущенный с острова Мальта, Рауф все лето прожил в своей роскошней константинопольской квартире, пока Мустафа Кемаль не вызвал его в Ангору. Приехав в Ангору, Хюсейн Рауф поселился в самом здании вокзала. В комнатах на втором этаже расположились его слуги и охрана — бывшие моряки с крейсера, который после перемирия был сдан Великобритании, как ее называли, Владычице морей вместе со всеми другими судами. Денщики возили за ним его морской мундир, символ отваги Рауфа.
Черная ночь без фонарей — нет керосина. На станции мрак. То гасли, то вспыхивали звезды. Их заслоняли, раскачиваясь под ветром, ветви голых акаций. Подвывало в печурке, в коленах трубы, выведенной в окошко. Рауф гулко хлопнул своими пухлыми ладонями. На пороге появился кавас — прислужник. Рауф неподвижными глазами смотрел ему в переносицу.
— Дай музыку!
Кавас принес граммофон, осторожно поставил на стол, сообщил:
— Пришел человек, говорит, что ты ждешь его.
— Пусть войдет.
Вошел чиновник из векялета иностранных дел:
— Тебе, заместителю нашего паши, докладываю: поступила телеграмма, что русский уже едет…
— Где он сейчас?
— На той стороне, на Кавказе.
— Знает ли кто-нибудь, что ты у меня?
— Нет. Я сказал, что иду на вокзал отдать необходимые распоряжения.
— Очень хорошо. Уважаемые люди сегодня пишут и говорят о бесполезности для нас приезда делегации Фрунзе. По соображениям вежливости мы не можем аннулировать свое приглашение. Но соответственно интересам родины особенного внимания к Фрунзе проявлять не нужно. Не следует и торопить его прибытие в Ангору.
— Нет сомнения…
— К тому же верховный главнокомандующий, наш Мустафа Кемаль, сейчас болен. У него вообще нет расположения кого-либо принимать и есть очень много более важных дел. Три месяца назад он был на фронте и не давал согласия на приезд русских. Но так вышло… — Рауф лгал, отдавая себе отчет, что чиновник это понимает, но будет молчать. — Поэтому по высшим соображениям важно…