— Ну что, к тебе или ко мне? — промурлыкала подруга Миры, когда я провожал ее до такси.
Именно провожал. Но та, похоже, считала, что наше милое общение будет иметь весьма конкретное продолжение. Положив мне руку на грудь, Натали бросила на меня один из тех томных взглядов, которыми за сегодня уже успела щедро одарить великое множество раз, и с помощью которых она, вероятно, хотела выглядеть весьма искушенной особой. А может, действительно таковой и являлась. Но, как бы там ни было, подобное меня абсолютно не привлекало.
Я сжал ее шаловливую руку и поднес к губам, легонько коснувшись поцелуем ладони.
— Леди едет к себе домой, — проговорил негромко, сделав акцент на первом слове.
Она пристально вгляделась в мое лицо, которое я старался всегда держать непроницаемо-насмешливым и пришла к удивительному выводу:
— Тебе что, Мирка нравится? Но она же замужем!
Я ухмыльнулся:
— Некоторых мужчин привлекает недоступность. Подобный вызов весьма возбуждает, знаешь ли.
Натали резко вырвала свою руку и сухо заметила:
— Я учту. Вот только, знаешь, иногда надоедает бесконечно гоняться за недосягаемым.
— Я учту, — ответил ее же словами и она, поджав губы, села в машину, даже не оглянувшись на прощание.
Я стоял, заложив руки в карманы джинсов и с извечной усмешкой провожал глазами уезжающее такси. Вероятно, было неправильно использовать Натали для своих целей, но зачем отказываться от того, что само шло в руки, практически запрыгивая на шею? Искушение посмотреть на реакцию Миры при виде подобного шоу было слишком велико. И увиденное мне понравилось. Она злилась. Злилась настолько, что практически не взглянула на меня ни разу за весь прошедший обед. Кого при этом ревновала — меня или свою подружку — было не до конца ясно, но одно я знал наверняка: чем больше отказываешь себе в чем-то, тем сильнее потом голод. Она могла меня избегать сколько угодно — но чем дольше это делала, тем мощнее будет взрыв впоследствии.
Довольный этими мыслями, я направился к своему мотоциклу, решив предоставить этой ягодке возможность созреть. Но приятное предвкушение было вдруг испорчено хорошо знакомым голосом:
— Вот ты где! А я тебя ищу.
И — нет, это был даже не папаша, который после вчерашнего вполне мог возжелать промыть мне мозги. Но, к счастью, давно понял, что это бесполезно. А в его версии — даже безнадежно.
— Малыш Никки, — улыбнулся я, оборачиваясь к нему со шлемом в руках, который как раз собирался надеть. — А что же ты не на работе? Папочкина фирма погибнет без твоего трудоголизма!