Карта отказывается загружаться, зато в уголке мигает оповещение о чате. Приподняв брови, открываю его: «Не спишь?» Сообщение от Алетты. Спустя несколько минут: «Ладно, спокойной ночи». И все. Это полчаса назад.
Странно, что она мне написала, потому что мы с ней не общались уже две недели. Целых две недели, и если честно… «А ты?» – быстро набиваю ответ. Быстро, пока не передумала. Потому что я собственными руками затолкала свою жизнь в дыру глубиной с Ктарианскую впадину, из которой ее нужно срочно вытаскивать. Почему-то примирение с Алеттой кажется мне добрым знаком, если, конечно, в сложившихся обстоятельствах какой-то знак может быть добрым. Разумеется, она не отвечает – наверно, ушла спать, и я, усмехнувшись, снова пытаюсь подгрузить карту (слабее моей сети только икринка), когда в чат падает: «Неа». И следом: «Я поругалась с парнем».
Какое совпадение, я тоже. Сама эта мысль вызывает сдавленный смешок, потому что К’ярд – последний в этом мире, кто станет моим парнем (даже если после глобальной катастрофы выживем только мы). «У тебя появился парень?» – «Да, похнакомилась кое с кем. Как раз в ту ночь, конда мы с тобой поцапались, я же была красивая, и все такое». – «Сожалею». А что тут еще скажешь? «Он выпер мня из квариры прямо посреди ночи, прикинь?» Кажется, у Алетты все сложно, поэтому опечатки встречаются с завидной регулярностью. Я тоже опечатываюсь, когда спешу. Или волнуюсь. Или…
«И тепрь я как дура торчу в этом сраном Четвертом, без понятия, что мне длать дальше». В Четвертом?!
– Ты в Четвертом? – выдохнула, включая аудио и прижимая тапет к уху.
– Ага. – Голос у Алетты был невеселым.
– Где?
– Да где-то в районе Центрального. Этот придурок живет в двух шагах от него.
Я сверяюсь с картами (они наконец-то подгрузились):
– Я тоже здесь, недалеко. Если хочешь, можем встретиться.
– Где? – переспрашивает Алетта.
– В районе Центрального парка. Я тоже здесь. В Четвертом.
– Охренеть, – доносится смешок. – О’кей, давай тогда у восточного входа.
Смотрю на карты:
– Да, мне подойдет. Буду через полчаса.
Идти здесь не так долго, я почти бегу, и это меня оживляет. Избавляет от ощущения полного хидреца. Я добегаю минут за двадцать, несмотря на сбившееся дыхание. Алетта уже здесь, машет мне рукой, искусственный свет делает ее волосы холодными, ветер треплет их с такой силой, что блики мечутся по длинным прядям туда-сюда. Она в том же платье, в котором была, когда мы собирались на вечеринку, и в эту минуту я прихожу к выводу, что именно со дня нашей ссоры все пошло не так. Задохнувшись порывом ветра, проглатываю: