Сидевший на четвертом ряду парень вскинул руку.
– Лидх Картеры, – произнес он. – Въерх.
– Верно, – кивнула ньестра П’риар. – Именно катаклизм, почти полностью разрушивший наш мир, наделил нас силой, которую мы пронесли сквозь столетия. Я бы сказала, что это был дар нашей планеты тем, кто сумел выжить, чтобы мы могли уберечь мир от подобных последствий в будущем.
В общем, да. Примерно так все и было. Первые въерхи появились в мире после той катастрофы, от прежней цивилизации мало что осталось, ее до сих пор пытаются изучать, чтобы восстановить исторические данные, но тщетно. По сути, там изучать-то особо нечего, поскольку все было разрушено подчистую.
Мне в ладонь ткнулось перо, и я снова опустила глаза в чат: «Так что сказали политари?» – «Что не примут заявление раньше чем через неделю». Вместо ответа однокурсница прислала смайл с отвисшей челюстью, а следом второе сообщение: «Что будешь делать?»
– Может быть, вы нам подскажете?
В аудитории повисла тишина, и я подняла голову. Обнаружила, что все смотрят в нашу сторону, включая преподавательницу. Точнее, она смотрела прямо на меня, но, поскольку я понятия не имела, о чем был разговор, пришлось уточнить:
– Что именно?
Въерха нахмурилась.
– Вторую основную дату Раверхарна.
– Год тысяча триста сорок четвертый. Признание въерхов отдельной расой.
– Верно, – подтвердила преподавательница. – Именно в те годы произошло признание нас расой, которая отличается от людей. До того времени считалось, что въерхи – всего лишь эволюция человеческой ветви, но потом оказалось, что это далеко не так. В те годы нам пришлось многое пережить, и все это мы будем изучать подробно. Как вас зовут?
– Мэйс. Вирна Мэйс.
Преподавательница скользнула по списку быстрым взглядом.
– Нисса Мэйс. Десять минусовых баллов за невнимательность.
С первых рядов донеслись смешки.
– Но я ответила на вопрос.
– Тем не менее до этого вы меня не слушали. – Въерха отвернулась, дав мне понять, что разговор окончен. – Третья дата. Кто хочет ответить?
С плотно забитого (пожалуй, плотнее всего) шестого ряда вскинула руку коротко стриженная студентка.
– Две тысячи восемьдесят восьмой. Проседание.
– Правильно. Расскажете подробнее?
– Материк начал медленно сползать в воду, миру грозили затопление и новая глобальная катастрофа. Мы объединились, чтобы удержать материк над водой.
– Четвертая?
На сей раз ответить вызвался въерх с длинными, стянутыми в хвост волосами:
– Становление въерхов у власти. Две тысячи восемьсот семидесятый.
– Все так. И по сей день мы с вами живы благодаря тому…
«Извини», – упало в чат от Алетты. «Не важно», – написала я. «Это все потому, что ты человек». Я не ответила. С калейдоскопников действительно был повышенный спрос, и то, что спускалось въерхам, нам не прощалось. Толку заморачиваться по этому поводу я не видела, поэтому просто вернулась на лекцию – как раз в тот момент, когда ньестра П’риар закончила разоряться о собственном величии, то есть о величии въерхов, и о том, что в наши дни (четыре тысячи девятьсот пятьдесят первый год) ничего этого не было бы, если бы не.