Дракуле удалось сохранить самообладание на пару секунд дольше. Он взял меня за плечи, посмотрел в глаза, а потом начал трясти, как грушу, и орать, брызгая слюной:
– Кто она?! Твоя мать – кто она?! Кто эта шлюха?! Кто?!!
Я аккуратно вырвалась, шагнув к солнцу. Из соображений безопасности он не последовал за мной.
– Вы знаете, – с внезапной твёрдостью вдруг сказала я, – мне очень не нравится, что вы так называете мою маму. Она не такая. Я не желаю больше слышать подобных слов в её адрес. И вообще… – Я с наслаждением наблюдала, как у братьев Басарабов отвисают челюсти от моей наглости, но останавливаться уже не имело смысла. – Как-то слишком уж часто вы используете это слово, причём всегда не к месту. То называете так свою мать, то мать моей сестры, то саму сестру Марию, то мою маму… Может, за глаза вы и про меня так говорите? Я бы хотела, чтобы впредь вы проявляли большее уважение к женщинам. Ведь, если бы не ваша мать, вас не было бы на земле. А если бы не ваши жёны и любовницы – у вас не было бы ваших драгоценных детей. Подумайте об этом. На досуге.
Я замолчала. Мои старшие родственники так припухли от услышанного, что даже забыли про солнечный свет, неумолимо ползший по крыше в их сторону.
– И вообще, – продолжила я, чтобы прервать это оцепенение. – Пора бы вам убираться отсюда. Если, конечно, вы не хотите поджариться на солнышке.
Они нервно переглянулись, но ничего не ответили и не двинулись с места.
– Впрочем, если хотите сгореть, я не возражаю. Мир о вас не заплачет, даже скорее обрадуется вашей кончине. А мне пора. Признаться, я голодна как волк…
Я прошла к двери, и оборотень, не глядя мне в глаза, растерянно отошёл в сторону. Вот и отлично. Рванув дверь на себя и спустившись на несколько ступенек по лестнице, я вдруг вспомнила, что совершенно не знаю, как идти дальше. Придётся кого-нибудь напрячь.
– Эй, ты там! Собачка-а! – крикнула я и посвистела, так как напрочь забыла имя оборотня.
Он высунул свою пёсью морду в дверь и преданно уставился на меня.
– Ты меня сюда притащил, ты и выводи обратно. И давай эвакуируй от солнышка этих двух ненормальных. Я не хочу, чтобы они погорели, сначала пусть вывезут меня из этой дыры!
Должно быть, выглядела я круто. Но голос уже начал предательски дрожать: запал кончился, кураж иссяк, а с ним и самоуверенность, граничащая с безнаказанностью. Даже руки судорогой свело. Впрочем, это могло быть и от голода. Я ощущала себя какой-то измученной наркоманкой, которой срочно нужна доза горячей густой крови, максимально тёмной, с крепким металлическим привкусом. А не воткнуть ли осиновый кол самой себе в сердце? Потому что на фиг так жить!