Повинуясь его воле, земля вдавилась внутрь на пару десятков сантиметров вниз, и тут же начала углубляться горизонтально. Прошло не так много времени, как под воздействием его праны получился узкий вход под землю с небольшим спальным местом.
Причем почва и трава сверху не были даже потревожены. Толщина же крыши была столь тонкой, что с легкостью позволяла в случае необходимости вырваться на волю.
После этого он еще пару раз применил эту технику, создавая дополнительные спальные места.
Третий, главный и самый молодой, запрыгнул на деревья и принялся обрывать молодые ветки и листья. Этими охапками он устилал пол во временных землянках.
В это же время вернулся первый и положил ветки в заранее созданный очаг в земле. Стас не совсем понял их манипуляции, но, вероятно, они хотели, чтобы в будущем огонь от костра было видно, как можно хуже. Правда, зажигать его никто не стал. Все были сыты, да и сидеть никто не собирался.
Стас, посчитав количество «домиков» с удивлением отметил, что принцу и ему самому сделали по отдельному каменному убежищу, в то время как оставшаяся троица довольствовалась одним на троих.
Впрочем, Стас видел, что когда все ложились один из них запрыгнул на ветку дерева и встал на часы.
Пора и Ордынцеву было лечь поспать.
Внутри убежища надо было заползать почти ползком, однако и скрыто оно было великолепно, почти не выделяясь на ровной местности.
Ползти было тяжело, ведь надо было еще не отдавить хвост обернувшейся вокруг тела Левиафан.
Внутри пахло свежей листвой и хоть было жестковато, но для Стаса это место было мягче пуховых перин во дворце Нобуноро.
Натянув повыше плащ и хорошенько в него закутавшись, Стас провалился в сон. Рядом тихо спала Леви, почти полностью накрыв человека своими кольцами.
Так и закончилась эта безумная ночь и начался следующий день.
Завтрак проходил рано утром и грелся как раз в заранее подготовленном костровище. Их сопровождающие наконец окончательно сняли маски, и Стас смог оценить их возраст.
Двое из них приближались к тридцати, что явно свидетельствовало об их силе или умении выживать, а может и о первом, и о втором сразу. У первого были коричневые волосы, второй же щеголял самыми распространенными, черными.
А вот третий выделялся. Его плохо получилось рассмотреть ночью, однако теперь с этим не было проблем.
Первая мысль, которая возникала после взгляда на него была — хитрый. Узкие, постоянно прищуренные будто бы от смеха глаза. Ироничный изгиб губ, словно насмехающийся, как над собой, так и над собеседником. Его кожа была белее, чем у остальных. Видимо, он много времени проводил в зданиях или под землей.