— Это так, — согласилась Катриона. — Но это все равно должно было случиться. Если нам удастся добиться успеха, это изменит жизнь всей зоны.
Она не говорила, что маме Роджи и ее семье придется с этим смириться, но это было ясно и без слов.
Нужно было уяснить многое.
— Давно вы здесь живете? — спросила она, обведя глазами дом, огород, сарай. И, конечно, кладбище. — Мне кажется, Вадиму придется многое мне объяснить.
А также давать объяснения придется начальнику Вадима и всем его коллегам, кто вольно или невольно участвовал в утаивании того, что происходит в зоне.
Ядвига, возможно, и не понимала всех деталей, но по общему тону разговора уяснила, что Вадиму угрожает опасность, и тотчас же бросилась ему на помощь:
— Вадим мне как старший брат. Он о нас заботится. Вадим хороший!
Ядвига говорила и говорила, и, не надеясь ее остановить, мама Роджи кивком пригласила Катриону оставить на время компанию.
— Идем. Только ты и я. Прогуляемся.
Катриона подавила чувство сомнения:
— Отлично. Идем.
Энрике тем временем загрузил молодежь работой по поимке, подсчету и размещению сбежавших жуков, одновременно, причем совершенно безвозмездно, читая детям лекцию. Катриона же последовала за хозяйкой в лес, подальше от посторонних ушей. Там мама Роджи показала на два лежащих подле друг друга ствола дерева. Катриона устроилась на одном из них, попутно вспомнив поговорку: стоит тебе присесть, и любая трагедия превращается в комедию. Хотя здесь, похоже, этот номер не пройдет.
Мама Роджи села напротив, напряженно размышляя. Катриона ждала.
Наконец женщина, склонившись и зажав ладони между коленями, посмотрела на землю под ногами и сказала:
— Ты, конечно, слышала о мародерах из Вашнуя.
— Банда, которая свирепствовала в этих краях тридцать лет назад, у которой в зоне было убежище?
Катриона помнила эту историю. Случайная кража привела к воровству бесшабашному и отчаянному, оно же с неизбежностью повлекло за собой убийство — сначала по неосторожности, а потом и преднамеренное. Совершенно бессмысленное и жестокое уничтожение всех обитателей отдаленной фермы переполнило чашу терпения окружных властей, и воспоследовала кара.
Женщина кивнула.
— Старый граф Петер повесил всех, — сказала она.
Галактическая система терапии и реабилитации преступников еще даже не брезжила на горизонте. Зная кое-что об этом деле из кошмарных отчетов, хранящихся у Майлза, Катриона ничуть об этом не сожалела.
— Всех, кроме меня, — продолжала мама Роджи. — Меня спасло мое брюхо.
Катриона моргнула. Все верно. Тогда, в Период Изоляции, беременных не казнили — обычай, который поддерживался и в те времена, когда появились более современные способы обхождения с преступниками. Петер, вне всякого сомнения, был человеком старых добрых правил — по крайней мере таковым его сделали годы борьбы и опыта. Вообще, злодеяния этой шайки мародеров входили в компетенцию местных судов, но смертные приговоры — по закону — отправлялись на утверждение Суда графства.