— Как видно, не вполне, — заметила Катриона.
— Да уж, — печально произнес Майлз. — Но таков был обычай — несмотря на позднейшие законы, если, конечно, были хоть какие-то работающие законы. Пожилых людей, уходивших в зону, принято было оставлять в покое. Поэтому у того разрешения, которое, как утверждает мама Роджи, дал ей старый Петер, были прецеденты. И ничего странного нет в том, что новые смотрители видели в ней носителя особого статуса — несмотря на то что она оставалась в зоне слишком долго, дольше, чем следовало бы.
— Она могла бы выйти много лет назад, — сказала Катриона, вспомнив то ужасное кладбище позади хижины на столбах. По крайней мере, семнадцать лет назад, если не все тридцать. — И, быть может, спасти гораздо больше этих найденышей. Если она этого не понимала, то были ведь другие, кто понимал. Хотя, как мне кажется, кроме ясного ума она обладала кое-чем еще. Она ведь старалась спасти этих брошенных детей. Вообще, только лицемеры могут критиковать женщину за то, что она делала работу, которую никто другой не желал выполнять.
Катриона нахмурилась, глядя мимо Майлза, и спросила:
— Нам, вероятно, стоит сделать тест ДНК тех тел, что лежат на кладбище.
— Я мог бы взяться за это, — предложил Энрике. — Только что делать с результатами?
— Трудный вопрос. Найти родителей, заставить их вновь пережить горе и чувство вины? Зачем? Все давно уже кончено.
Майлз изучал свою открытую ладонь. У него не было на это ответа. Невозможно изменить прошлое. Лишь настоящее и будущее.
— А как ты поступишь с Вадимом? — спросила Катриона.
Майлз помрачнел, и отразившаяся на его лице жесткость, казалось, поднялась из самой глубины его души.
— Конечно, его нужно уволить, поскольку он нарушил несколько правил, важных для смотрителя. Но придется пойти на хитрость. Мы отстраним его от работы под тем предлогом, что он перебрал лимит полученной радиации. Доказать, что это не так, он не сможет, да и не станет. А потом я передам его Марку. У Марка для него найдется с дюжину должностей.
— От одного Форкосигана к другому? — засмеялась Катриона, довольная решением мужа. — И даже сбежать нельзя?
— Хорошему специалисту? Нет. А он — хороший специалист, хотя и оказался меж двух огней.
Он опять пожал плечами и закончил:
— Конечно, виноватым можно назвать и меня. Но извиняться я не буду. В конце концов, имею я право делать то, что хочу, или нет?
— Мы доставили коз в загон на нашей ферме, — вторгся в разговор Энрике, глядя на смеющегося уголками глаз Майлза. — А завтра смотрители привезут и пони.
— Отлично! — воскликнула Катриона. — Это уже кое-что.