— Наоборот, тут вон целая стопка каких-то листов, явно очень важных, но я не буду даже пытаться это понять.
— Опять медицина?
— Нет, ты знаешь, по-моему, это больше похоже на физику с электричеством, буквы знакомые, — рассеянно отозвалась я, отставив на вытянутой руке листок, испещренный многоэтажными формулами и мелкими рисунками с прихотливо направленными стрелочками. — Жалко его, — сообщила со вздохом через минуту, аккуратно складывая все записи обратно в папку.
— Кого из них? — уточнил Адриан.
— Кущина. Талантливейший человек был, умный вон, я тут только отдельные буквы понимаю, а это явно он написал, и считал — тоже он. И такая судьба… Сначала семью трагически потерял, потом головой помутился и лишился любимой работы, а потом еще нелепая жестокая смерть от рук грабителей.
— А, его… Да, печальная история.
— Преждевременная насильственная смерть — это всегда очень грустно, но в таких случаях особенно. И еще обидно.
— В каких случаях?
— Когда умирает тот, кто делал что-то очень хорошее и большое и мог бы сделать еще. Особенно врачи. Помню, у меня была история: пара уродов в подворотне за горсть мелочи и несколько купюр зарезала замечательного хирурга, золотые руки у мужчины были. Сотни, даже тысячи жизней спас. И тут эти. Так тошно на них смотреть было… — Я поморщилась. — Ни капли раскаяния. Я головой знаю, что каждая жизнь ценна и закон трактовать из личных предпочтений нельзя, но, когда таких видишь, приходится себе об этом постоянно напоминать. Вроде бы и тот был человек, и вот эти — люди. А какая разница…
— Надеюсь, тебе не пришлось отпускать их за недостаточностью улик? — покосился на меня Блак.
— Да нет, им по полной вышло, — отмахнулась я. — Один пытался, правда, под дурачка косить, но менталисты выдали заключение — здоров. И это особенно противно, с сумасшедшего-то какой спрос. Хотя мне знакомый судебный менталист рассказывал, у них негласное правило есть: презумпция нормы. Есть какие-то сомнения и разногласия? Значит, нормален. Можно протащить по самой границе статистической нормы? Значит, нормальный, и пусть отвечает по полной. К ним же отправляют на освидетельствование исключительно по тяжким статьям, если нет совсем уж откровенных предпосылок или требования какой-то из сторон.
— Чтобы наказания не избежали?
— Не столько это, сколько… В спецлечебницах же тоже менталисты работают. Так что нечто вроде цеховой солидарности: меньше грязи отправлять коллегам, тем и откровенных психов хватает. Только ни один менталист в этом, конечно, на трезвую голову не сознается.