Едва парень попытался встать, как его повело — и травма головы, и кровопотеря сказывались. Мои медбратья подхватили его с двух сторон и, стараясь не потревожить руку, потащили куда-то отдыхать.
Засохшая кровавая лужа, бутылка, кружки, куски бинта — все осталось валяться на палубе в беспорядке. И я в испорченном кровью своем единственном дорогом платье, которое уже фиг отстираешь от крови.
— Мне надо выпить, — решила я, оглядевшись по сторонам.
Подумав, я провела рукой над бутылкой, и алкоголь в этот раз легко уже испарился и, очистившись, осел в одной из кружек, которую мы так и не успели использовать. Глотнула — как самогона хряпнула, только вот даже и заесть нечем. На глаза навернулись слезы, но это, конечно, от алкоголя.
— Хотите, капитан Гарт? — щедро предложила свою кружку.
Он наклонился, но вместо того, чтобы забрать посудину из моих рук, поднял меня на руки и усадил на передвижной ящик с подушкой:
— Не сейчас. А вот вам нужно выпить, но лучше сперва добраться до своей комнаты, — я покраснела от этой заботы, — не дай Боги вы как-то выдадите себя под алкоголем, — закончил он.
— Вы правы, — я моментально протрезвела и отставила кружку на один из ящиков рядом. — Извините за беспокойство, мне надо отдохнуть.
Я поспешила поехать в свою комнату.
— Боюсь, что из-за этого происшествия обед будет нескоро, — заметил капитан Гарт мне в след.
— Ничего страшного! — крикнула я, заворачивая за угол и пробормотала себе под нос: — все равно у меня нет аппетита.
Оказавшись в своей комнате и заперев дверь на щеколду, я стянула с себя платье и обнаружила кровавые пятна на кринолине. Почему-то это шокировало куда сильнее, чем на платье — там ткань была синей, и было видно просто более темное пятно. А здесь следы запекшейся крови на кремово-белой ткани нижней юбки.
Я скинула с себя окровавленные тряпки, и призвала из окна целую ванну соленой воды прямо в комнату. А что, Кракен плавает в своем шарике, а почему мне нельзя устроить ванну? Сила воды подняла меня прямо с ящика, и я ощутила, как в груди у меня что-то судорожно сжимается, а горло перехватывает.
Нет, я не плакала, нельзя плакать в воде, это невозможно. Но где-то внутри пульсировала боль, в горле першило. Наверное, от горлодера.
«Тебя обидели?» — ко мне в мой вытянутый пузырь скользнул Кракен и обнял за живот, стараясь не прилепляться щупальцами к человеческой части кожи.
«Нет, меня никто не обижал, — я погладила его по вытянутой голове, — это просто стресс».
Ответом мне было недоумение — дикому животному было непонятно, зачем заставлять себя испытывать стресс. Если что-то не так вокруг, надо просто сбежать подальше.