Я удивленно приподняла брови. Кажется, тут есть институт психологии или что-то вроде коучей.
— Уверяю, я ни с кого никакие деньги за эмоциональную поддержку не тяну, — хмыкнула я. — Я просто ощущала эмоцию жадности господина Хуфтера, когда он называл первую цену, и, зная, как на… — чуть не сказала «на востоке», а ведь тут страна на западе относительно Империи, — в Халифате любят торговаться, применила то, чему меня учил мой покойный супруг.
Рохеис прищурился, и я почувствовала от него не дюжий интерес. Кажется, он ответил на себя на вопрос, зачем купцу было жениться на какой-то дикарке с Жемчужных островов (в добавок к тому, что она сильный маг воды, конечно). Ни в какую любовь он, разумеется, не верил по определению.
— Я вам не поверю, пока вы не покажете это на деле.
— Зачем мне что-либо вам доказывать? — хмыкнула я. Еще не хватало, чтобы меня брали на слабо.
— Чтобы я вам поверил, конечно! — с детской непосредственностью заявил господин Рохеис.
Я подняла скептически бровь:
— А вы когда-нибудь работаете бесплатно, чтобы доказать, что вы — хороший купец? — осведомилась я.
Он нахмурился, а потом сообразил и прищурился подозрительно:
— Чего же вы хотите?
Я пожала плечами:
— Если хотите, чтобы я поработала, заплатите.
Рохеис возмущенно фыркнул:
— Я не верю, что вы способны мне как-то помочь, мне тоже нет смысла выбрасывать деньги на ветер.
— Ладно, — решила я, — что для вас стало бы доказательством моих способностей?
— Ну, например, скажите, что я сейчас чувствую? — осведомился он.
Я нахмурилась:
— В основном — любопытство. Вообще, мне сложно работать, если вы и так знаете, что я делаю. Я не могу, например, отличить ложь от правды, если это не вызывает у человека ярких эмоций. Например, если случилась кража, и вы поставите передо мной нескольких подозреваемых, я смогу сказать, кто из них больше всего боится. Но это не значит, что именно он виноват, человек может быть честен и бояться, что его заподозрили и он лишится своей репутации. А настоящий вор может ничего не бояться.
— Как я и подозревал, ваша способность бесполезна, — хмыкнул Рохеис.
— Я хочу сказать, это просто инструмент, он может помочь в разных ситуациях, но им надо уметь пользоваться. При торге эмоции господина Хуфтера мне помогли определить, сколько денег он готов заплатить, а что будет слишком. Если я чувствовала, что его интерес к моим вещам выше его жадности, то настаивала на поднятии цены. Когда же я поняла, что эти эмоции почти пришли к равновесию, лишь с легким перевесом в сторону интереса, то согласилась на его цену. Как-то так это работает.