Она отвернулась к озеру.
– А третий? – остановил ее Эйрисл. – Тот, что похож на чудовище?
– Тахес-да. Мрак. Огонь. Смерть. Повелитель костей и червей. Ужас. Тот, кто жесток и кого задобрить можно лишь кровью.
– Что означает Тахес-да?
– Рыжеволосый, – неохотно проронила она.
– Тион.
– А кто же еще, – ядовито произнесла та. – Они сражались против него и проиграли. А большинство погибло. Он причина их бед, олицетворение тьмы, повелитель шауттов, тот, кем пугают детей.
– Но задабривать кровью надо не только его.
– Не я установила здесь порядки, парень, – устало ответила Нэ. – Не мне их менять. Ты не знаешь, что такое Катаклизм и что им пришлось пережить, оставшись на поле яростной битвы. Нет. Не думай. Я не оправдываю их. Но судить тоже не буду. У меня другая задача.
– Со мной ночью была рабыня. Я хочу, чтобы ее отпустили и отвели назад, откуда взяли.
Старуха уставилась на него:
– Она избежала смерти этой ночью.
– Этой ночью. Но что будет следующей? Пусть ее отпустят. Если ты скажешь, они послушаются.
– Почему?
– Потому что «аб сионта». «Нэко сионта». Ты та, кто дробит мокрые камни руками. И та, перед кем встают на колени. Исполни мою просьбу.
Старуха поежилась и поплотнее запахнула серую шаль.
– Милосердие свойственно твоему имени. Каждый в жизни должен успеть совершить что-то подобное. Что же. Кто я такая, чтобы мешать добрым поступкам хороших людей? Я прикажу старейшине.
Они выехали на длинной лодке, которой шесть ловчих ловко управляли с помощью коротких весел. Еще одна, нагруженная факелами и провизией, шла следом. Под пронизывающем холодным ветром и песни тех, кто провожал их на берегу, лодки достигли каменной лиловой скалы, и Эйрисл заметил низкую пещеру, над которой были выбиты древние буквы.
– Что написано?
– Дом Гер’далеса. Эта дорога, подземная река, ведет в мрачные чертоги Тропы Любви. В самое сердце гор. Мы будем путешествовать три дня, а потом пойдем пешком. Лодочники же останутся ждать моего возвращения.
И они плыли чередой низких и высоких пещер, залов и проходов, по медленной, теплой воде, зажигая факелы, а потом зажигая новые. Дважды им пришлось выходить, и ловчие переносили лодки на руках через каменистые пороги.
Останавливаясь на площадках, они спали. Дикари боялись мрака, не уходили от маленького костра, старались держаться поближе к Нэ, реально веря, что из тьмы может выйти сам Гер’далес, Кам, и навечно оставить их в этих чертогах.
В один из недней (ибо Эйрисл не знал, какое сейчас время суток), он проснулся раньше всех и понял, что видит в пещере без всякого огня. Словно все в тусклом, очень неровном, скорее угадывающемся, чем реальном свете.