– Да ну? А отпущу я тебя, поскольку верю во всепрощение Шестерых?
Он понял: время разговоров кончилось. С такой не договориться. И знал – все закончить надо быстро. Настолько быстро, насколько это вообще возможно.
То, что возникло между ними, разом выжгло всю пыль, кружащуюся в воздухе, и заставило тряпки, укрывавшие мебель, загореться. Помещение медленно начало наполняться едкой вонью.
Женщина уклонилась. Вряд ли она увидела удар (Вир его тоже не увидел), но развернула корпус, а потому смерть прошла мимо, оставив позади сойки, в крыше, рваную, величиной с яблоко дыру, края которой слабо дымились.
– Неожиданно, малыш. – Женщина на миг скосила глаза и посмотрела на ровный срез своих волос. Большая часть ее косы теперь отсутствовала, а тлевшие волосы она сжала в кулак, гася последние искры.
Он ударил еще раз. Тем же самым, неизвестным ему, теряя следующего светлячка. На этот раз сойка не отступила, приняла удар на ладонь с рисунком бабочки на ней, стиснула пальцы на чем-то невидимом, с отвращением отбросила в угол, и стена там тут же занялась пламенем. От пола, по всему скату крыши, перепрыгивая на перекрытия.
Вир с нарастающим ужасом подумал, что только что поджег чей-то дом, отвлекся, и нового шанса сойка ему не дала.
Налетела, ударила ногой в голову, схватив за обе руки, крутанула, так что он совершил в воздухе дикий кульбит и со всей силы врезался головой в пол.
Голоса раздавались словно из-под воды.
Глухие, неразборчивые, низкие. Они то гудели над ухом, то удалялись, уходя на глубину, то снова всплывали.
Вир попробовал осторожно пошевелить пальцами рук. Затем ног.
Не вышло.
Тогда он сделал это уже совсем не осторожно, а в полную силу, но ни ноги, ни руки не ответили на его приказы.
– …тогда зачем ты притащила его? – Голос внезапно стал четким. Женский. Сильный. Властный. Спокойный. – Раз считаешь, что он опасен.
– Ну, ему же надо задать несколько вопросов. – Он узнал сойку.
– А что потом, Лавиани? Убьешь его? Он еще совсем мальчишка.
Лавиани. Это имя он слышал от Нэ. Сойка-отступница, за которой пару лет назад гонялись по нескольким герцогствам, потому что она умудрилась крепко досадить Боргу.
– Мальчишка, рыба полосатая, едва не прикончил меня.
– Но не прикончил. А ты ему едва череп не проломила. Мне пришлось лечить сотрясение.
– Твое стремление защитить всех убогих меня всегда умиляло, девочка. Повезло, что он совершенно неопытный. Хотела бы я знать, какой идиот его учил. Точнее, не учил. Чему ты улыбаешься, рыжая?
– Он такой, как ты. И не такой. – Голос глубокий, красивый, чувственный. – Твои нити – черная ночь, у него же встречаются те, что алее глаз эйвов.