Зажигалка пригодилась, мы заперлись внутри, и я стал Тихонову объяснять, что здесь и где. Но тот и сам интуитивно разобрался, тем более на панели схемы переключения передач и мостов были. Потом показал Бабину, как заряжается пушка и какие снаряды надо подавать. Зажигательные тут были. Жаль, не обоймами, а по одному, но всё же огонь вести мы можем. Тот подал первый снаряд, затвор сыто клацнул, я зарядил пулемёт, у него тупое рыльце торчало, как у «максима». Когда все приготовления были закончены, негромко поставил задачу:
– Как я открою огонь, мехвод, заводишь двигатель и сразу двигаешь прочь от этой стоянки. Постарайся проехать по палаткам с немцами, сколько-то да подавим. И гони прочь. Я же на ходу буду вести огонь.
Как включать свет внутри машин, мы уже разобрались, но сейчас выключили, и я, повернув башню, выстрелил по грузовику, в кузове которого стояли бочки, явно с бензином. Рвануло красиво, на месте грузовика образовался огненный шар. Пока Бабин заряжал пушку, я дал длинную очередь из пулемёта по палаткам. Тихонов долго крутил стартером, пока движок наконец не взревел, видимо, сначала насос нужно было включать. Но всё же завёл и погнал прочь. Я успел сделать пять прицельных выстрелов по грузовикам с топливом, выпустить всю ленту из пулемёта по немцам, и уже на ходу стрелял по грузовикам со снарядами. Жаль, детонации так и не вызывал, но пожаров хватало.
Не сразу, но мехвод нашёл, где включается фара, и дальше двигаться было куда удобнее. Мы ушли с дороги и ехали по полю, благо для бронеавтомобиля это не проблема. Тут же нашлись наушники, так что теперь и связь внутри бронемашины была.
Первая же неприятная новость последовала от Тиханова – баки фактически пусты, дрянной экипаж перед отдыхом не заправил машину. Топлива у нас километров на тридцать, канистр на броне тоже не наблюдалось. Надо было с мотоциклов канистры прихватить, но кто ж знал? Всё же наспех проходило.
Километров на пятнадцать отъехали от места, где броневик добыли, зарево пожаров с грохотом взрывов и отсюда было видно, значит, огонь до снарядов дошёл. Я заметил в стороне какую-то тёмную массу и велел взять левее. Не ошибся. На поле вдали от дорог стояла наш танк БТ-5. Кстати, парни именно на такой же машине воевали. Поставив рядом броневик, мы выбрались наружу, и пока я на часах стоял, парни осмотрели танк. Брошен экипажем. Баки пусты. Зато добыли ещё один ДТ и восемнадцать дисков с патронами к нему. Был найден шлемофон, причем мой размер. Мне его и отдали, в остальном танк был пуст. После этого покатили дальше, пока не доехали до посадок у какой-то полевой дороги – по карте я никак не мог определиться. Похоже, мы заблудились. Двигатель стал работать с перебоями, едва успели под деревья машину загнать, как движок заглох. Вот и всё, приехали. А столько вещей и оружия не унесёшь, если только с трудом, так что я велел бойцам отдыхать, а сам сел думу думать. Тут или машину бросать, выведя её из строя, и, нагрузившись вещами, двигать дальше, или искать топливо. Но что-то подсказывало мне – это ничем хорошим не кончится. Приняв решение, поднял парней, и мы разгрузили машину. Решили осмотреть поклажу, чтобы лишнее не нести. Под светом фары начали с тех сидоров, что из БТ достали. В своём я нашёл припасы. Живём, дня на три нам тут без экономии хватит. Десять банок консервов, рыбных, – жаль, тушёнки нет, – две пачки макарон, килограммовая пачка ржаных сухарей и мешочек с рисом. Видимо, выдали в качестве сухпая. У Бабина сидор, наверное, командиру принадлежал, забрызган кровью, но внутри неплохие вещи. Например, плоский немецкий котелок, внутри кружка и ложка – я так думаю, трофей, бритва в чехле, зеркальце. Жестяная коробочка, наполовину заполненная заваркой. С чаем будем, это хорошо. Пачка писем от родных, ножницы, два куска мыла, один не початый, другой уже фактически обмылок. Потом помазок и несколько пачек патронов к нагану. Патроны я себе забрал, а письма при случае отправим родным погибшего командира, обратный адрес там был.