Как уже успел заметить, весь автотранспорт был отмечен одинаковыми эмблемами в виде стилизованной модели атома, такой же символ с парой узких поперечных нашивок обнаружился на шевроне пулемётчика, а вот погон на зеленовато-песчаного оттенка гимнастёрке не было вовсе, как не имелось и кокарды на панаме.
Солнце висело в зените и не на шутку припекало, поток встречного воздуха был горячим, в лицо летела поднятая колёсами головных машин пыль. Девушки прикрыли лица косынками; я придерживал фуражку, не позволяя ветру сорвать её с головы. После бессонной ночи на тряской дороге начало укачивать, то и дело клевал носом, несколько раз даже едва не падал с протянувшейся вдоль борта лавочки.
— Эх, а на дирижабле или пассажирском аэроплане давно бы на месте были! — мечтательно вздохнул Аркаша. — Не пришлось бы на паровозе через всю страну неделю тащиться. И это нас ещё экспрессом отправили!
— Был бы у тебя папа инженер, летал бы на дирижабле, — рассмеялся Лев, но из-за жары и усталости дружеская перебранка увяла, толком не успев начаться.
Я задремал и какое-то время даже кемарил — встрепенулся, когда над головой низко-низко прошло звено истребителей. Показалось даже, будто сумел разглядеть головы лётчиков.
— «Чайки»! — на глазок определил марку бипланов Аркадий и обратился к пулемётчику. — Беспокойно тут у вас?
Тот последний раз затянулся и выкинул окурок за борт кузова.
— Да не, у нас — тишина и спокойствие! Положено, вот и сопровождаем.
— А как же анархисты?
Боец непонятного подразделения беспечно пожал плечами.
— А что — анархисты? Где мы и где они? Тут особо-охраняемая территория, не баран чихнул! Сюда никому постороннему ходу нет!
— Чего они к нам вообще привязались? — спросила Лия.
Пулемётчик даже головой покачал.
— Ну, барышня! Вы же из политически подкованных, неужто с убеждениями этих поганцев незнакомы? Каждый человек свободен ровно настолько, насколько это не ограничивает свободу других, так?
Лев при этих словах аж рот от удивления разинул. Нет, главный постулат анархистов для него откровением вовсе не стал, просто очень уж удивительно оказалось услышать подобную сентенцию из уст неотёсанного солдафона.
И сразу возник резонный вопрос, а так ли тот неотёсан?
Мне даже стало интересно, в каком подразделении он служит, но постеснялся спросить, промолчал.
— А мы тут при чём? — поинтересовалась Инга. — Какое отношение мы имеем к их свободе?
— Конкретно вы, барышня, не имеете, — с улыбкой ответил пулемётчик. — Но это пока. А вот после инициации из людей заурядных вы с товарищами перейдёте в разряд неординарных. Смекаете?