Но «могли» и «хотели» — глаголы разные. Шарль де Голль отнюдь не был сторонником распространения ядерного оружия — и требовались определенные усилия для продвижения дела. И вот тогда для сохранения отношений с Францией израильтяне, у которых, если серьезно, был не такой уж богатый выбор средств, вынуждены были пойти на то, что разведывательные службы делают редко: они «сожгли» свой разведывательный источник.
16 марта 1961 г. военный атташе посольства Израиля в Париже полковник Узи Наркисс узнал о подготовке покушения на президента де Голля. Источником этой информации был Клод Арно, иезуит и бывший полковник антинацистского Сопротивления. Он сообщил, что в попытке ликвидации планируется задействовать киллера-араба — в планы заговорщиков входило обострение антиалжирских настроений во Франции.
Сам Клод Арно, как и его коллеги, придерживался правых взглядов; несомненно, он не одобрял вывод французских войск из Алжира, — но считал идею убийства президента совершенно неприемлемой. Возможно, передавая информацию «естественному врагу арабов», он надеялся на то, что поимка террориста скомпрометирует Алжир, и этого ему было вполне достаточно.
Наркисс немедленно направил шифровку с этой информацией и собственным мнением (он считал, что теракт можно сорвать силами израильских спецслужб) в министерство обороны в Тель-Авив, где анализом подобных сообщений занимался «Аман».
Харел вспоминает, что Шимон Перес и начальник штаба генерал Цви Зур были согласны с Наркиссом, считавшим, что об этом не следует информировать де Голля. Но сам Харел настаивал на том, чтобы сообщить французам эту информацию. Бен-Гурион поддержал его — и через две недели де Голлю сообщили о заговоре; президент, естественно, принял меры безопасности, но одновременно решительно потребовал от израильтян раскрыть ему источник этой информации — что и было сделано.
Французы арестовали Арно и подвергли его допросу — но не получили никаких доказательств, и его пришлось отпустить. Арно обозлился на «Аман», и израильтяне потеряли ценный источник.
Но это была цена, которую надо было заплатить. Тайные отношения между двумя странами были гораздо важнее. Реактор на тяжелой воде мощностью 24 мегаватта мог производить «оружейный плутоний» в количестве, достаточном для изготовления в год одной атомной бомбы мощностью 20 килотонн.
…Но для самостоятельной работы в этом направлении требовалось оборудование для обогащения урана. И здесь сложилась двойственная ситуация. Руководитель научных исследований французской комиссии по атомной энергии Франсуа Перрин и возглавлявшаяся им комиссия отказывалась поставлять оборудование для обогащения урана — но не препятствовала попыткам Израиля приобрести это оборудование из других источников. После напряженных переговоров комиссия Перрина разрешила частной французской компании «Сен-Гобен», которая поставляла подобное оборудование французской военной промышленности, продать техническую документацию и необходимое оборудование Израилю.